— Рад познакомиться, миссис Скотт.
И этот симпатичный мужчина, решила про себя Гарнет, отметив такие же, как у брата, темные волосы и живые, цвета сапфира глаза. Его глаза говорили о сильном характере, а волевое лицо, казалось, было просолено всеми ветрами. Но он познал глубокое горе, поняла она, вглядевшись еще пристальнее.
Хани обняла ее за плечи и повела к дому:
— Проходите, будьте как дома. Вы наверняка устали с дороги.
Ее внимание совершенно ошеломило Гарнет, и она вопросительно взглянула на Флинта.
— Позабочусь о лошадях и сразу же вернусь, — бросил тот.
— Я тебе помогу, дядя Флинт, — с готовностью вызвался Джошуа.
На пороге дома Гарнет снова обернулась: Флинт вел лошадей к сараю, мальчик взгромоздился на кобылу, а Амиго путался у всех под ногами.
Люк и Клив тоже вышли на помощь брату, а Хани тем временем воспользовалась случаем, чтобы показать гостье дом. Кроме большой четырехугольной комнаты, которая служила и кухней, и гостиной, в нем находились еще две спальни и чердак. И хотя обставлен дом был довольно скромно, внутреннее убранство оставляло впечатление приятного уюта.
— Мы с Джошем сами сшили этот коврик. — Хани с гордостью указала на лоскутный ковер у камина. — Целую зиму подбирали кусочки из тех, что остались от занавесок на кухне и в спальнях. Следующей зимой Люк собирается сделать еще один стул для гостиной.
— У него, должно быть, золотые руки, — заметила Гарнет.
— Люк может сделать все, что захочет, — подхватила хозяйка, бросая обожающие взгляды за окно, где у входа в сарай разговаривали трое мужчин. — Вот продадим скот и купим плиту, и мне не придется разжигать камин для готовки. А на будущий год он собирается пристроить еще одну комнату. С тех пор как мы сюда перебрались, сделать пришлось очень много. А когда здесь появляются Флинт и Клив — просто не протолкнешься. Только не подумайте, что я против, — быстро добавила она и снова с любовью посмотрела на улицу.
Гарнет подошла к порогу и выглянула за дверь, туда, где в сгущающихся сумерках слышались голоса братьев. Каждый из них казался великаном, и она не могла отделаться от впечатления, что втроем они непобедимы.
— Правда, забавно? — проговорила Хани. — Сами себе целая армия.
Гарнет вздрогнула и круто обернулась:
— Как вы узнали, о чем я подумала?
— Потому что то же самое пришло мне в голову, когда я увидела их вместе впервые. Меня всегда интересовало, как выглядел их отец. Знаете, он погиб в Аламо.
— Да, Флинт мне говорил. — Гарнет снова взглянула на братьев, которые подошли к могильной ограде, за которой возвышалось несколько крестов. — Наверное, их мать была необыкновенной женщиной. Флинт просто боготворит память о ней.
— Так же как и все они. Значит, он рассказывал вам и о ней? Удивительно… Из троих братьев Флинт самый замкнутый. Тогда, наверное, вы знаете и о Саре Маккензи, и о том, что Джошуа не мой сын?
Гарнет кивнула.
— Но он добавлял, что, глядя на вас, ни за что об этом не догадаешься.
— Правда? Он так и говорил? Мне кажется, я полюбила Джошуа сразу, как только увидела. — Хани поспешно смахнула подолом передника навернувшиеся на глаза слезы. — Боже мой, что вы обо мне подумаете! Обычно я не такая плаксивая. — Она протиснулась к камину и помешала в кипящей на огне кастрюле. — Нужно решить, как будем спать. Вы можете разместиться в нашей комнате, Люк устроится с Флинтом и Кливом, а мы с Джошем поднимемся на чердак.
— И слышать не хочу! — запротестовала Гарнет. — Ни за что не соглашусь выгнать вас с Люком из собственной спальни. Я прекрасно высплюсь здесь или в сарае.
— В сарае! Боже, вы не знаете Люка Маккензи! Он никогда не позволит женщине спать в сарае одной.
Гарнет подумала, что лучшего момента не представится, чтобы сказать о том, о чем вскоре они догадаются сами. Она набрала побольше воздуха в легкие и посмотрела Хани прямо в глаза.
— Я там не буду одна. Ко мне придет Флинт.
Прошло несколько томительных мгновений, пока слова гостьи дошли до сознания Хани, и ее глаза удивленно распахнулись.
— Ни за что не поверю! Флинт Маккензи влюбился!
— Только не спрашивайте его самого. Он в жизни не признается в этом, мне кажется, даже себе самому.
— А вы его любите? — серьезно спросила Хани.
— Не была бы с ним, если бы не любила, — с такой же торжественностью ответила Гарнет.
Хани схватила ее за руки, сжала ладони в своих.
— Понимаю. — И в этот миг женщины почувствовали, как между ними установилась невидимая связь. Но в следующее мгновение Хани отстранилась. — Нужно что-то приготовить на ужин — все наверняка голодны.
— Чем я могу помочь? — тут же поинтересовалась Гарнет.
— Ну, нарежьте пару батонов хлеба. Нож найдете в правом ящике стола.
Они работали бок о бок, и Хани то и дело искоса поглядывала на гостью.
— Откуда вы, Гарнет?
Та вкратце рассказала о своей жизни, не забыв и о том дне, когда познакомилась с Флинтом.
— Хорошо, что вы поехали за ним, а то бы неминуемо погибли, — сочувственно охнула Хани.
— Я только увидела его и сразу поняла — это моя судьба.
Во дворе Флинт Маккензи подбрасывал на плечах Джоша. Но вот мужчины направились к дому.
— Возвращаются. — Гарнет повернулась с улыбкой к Хани.
— А у нас через секунду все будет готово. Нужны только четыре стула.
— Я могу сесть перед камином, — предложила гостья.
— И я тоже. А мужчины пусть устраиваются вместе и вдоволь наговорятся, вспоминая былые времена. — Хани склонила голову к Гарнет и тихонько шепнула: — Честно говоря, все их истории я давно уже слышала. — И обе женщины прыснули, как разозорничавшиеся школьницы.
Мужчины гурьбой вошли в дом и остановились посреди комнаты. Они только что умылись, и зачесанные назад волосы влажно блестели.
— Только посмотрите, как они красивы! — всплеснула руками Хани и поспешила навстречу. — Особенно этот! — Она подхватила на руки Джошуа, и мальчик довольно хихикнул, когда лицо женщины, заменившей ему мать, ласково ткнулось в его шею. Хани стремительно опустила ребенка на стул и повернулась к мужчинам: — Ужин готов. Прошу к столу! Мы с Гарнет устроимся у камина. — И строго предупредила Джоша: — Вот что, молодой человек, когда я вернусь, чтобы тарелка была пуста! Но это вовсе не значит, что из нее можно кормить Амиго.
— Все доем, мама, — пообещал мальчик, и взрослые весело рассмеялись, когда он с детской непосредственностью добавил: — Даже если будет невкусно.
Хани и Гарнет взяли тарелки и устроились у камина, и когда через некоторое время Клив поднял на них глаза, раскрасневшиеся и оживленные женщины, склонившись друг к другу, весело щебетали.
