– Нет, леди Энн. – Усмехнувшись, лорд Ги покачал головой. – За долгую ночь подобных звуков бывает множество, я к ним не прислушиваюсь. Удивительно, как ты могла определить, что это такое.
Леди Энн рассердил его ответ, и Девлин хмыкнул, когда она, надменно засопев, встала и обиженно вышла из зала в неотступном сопровождении Ровены, а лорд Ги раскатисто рассмеялся, как только Энн скрылась за портьерой, отгораживающей зал от наружных помещении.
Девлин понимал, что Кэтрин не оставила без внимания разыгравшуюся небольшую сцену, и решил, что для нее это полезно, так как никаких изменении не предвиделось и лучше всего, чтобы она привыкла к тому, что есть. Он все еще держал между пальцами шелковую прядь волос и теперь слегка потянул за нее, привлекая к себе Кэт.
– Девушка, откуда это сияние в ваших глазах? – пошутил он и тихо засмеялся, когда Кэт густо покраснела. – Неужели жестокий норманн зажег его?
– Да, господин, – с удивительной готовностью призналась Кэт. – Но сможет ли жестокий норманн удержать его там?
– Ого! Я воспринимаю это как вызов! Но я из тех, кто всегда поднимает брошенную ему перчатку, дорогая.
Накрыв своей маленькой рукой его огромную руку, Кэтрин с улыбкой заглянула в бездонно-темные глаза и увидела, как в них снова разгорается пламя желания.
– Это состязание будет встречено с радостью, лорд Роберт, – тихо сказала она, вызвав у Девлина тоску по сумеркам и широкой кровати.
Еще многое влекло Роберта, но его звал долг. Девлин связал себя клятвой быть хорошим хозяином, и все знали, что он не дает пустых клятв и не нарушает просто так своих слов. Поэтому, когда Роджер, вернувшись в зал, напомнил ему об обещании посетить дальние поля, Девлин со вздохом поднялся из-за стола и, прежде чем повернуться к своему вассалу, подарил Кэт долгий прощальный поцелуй.
– Кто этот саксонский фермер, который приглашает меня все бросить и любоваться его урожаем, Монтроз? – недовольно заворчал Роберт, застегивая перевязь с мечом. – Почему он не может дождаться обычного визита?
– Не знаю, Девлин, – пожав плечами, покачал головой Роджер. – Но есть кое-что, о чем ты должен спросить у фермера. Его слуга что-то бубнил о блуждающих бандах воров и убийц, поджигающих дома и поля.
– Ты едешь со мной, Монтроз? – спросил Девлин и, взяв из деревянной стойки свой боевой топор, заткнул его за широкий кожаный пояс.
– Да, господин. Разве нужно спрашивать? – Усмехнувшись, Роджер указал на свой меч и боевой топор.
В эти дни на дорогах Англии лучше было появляться во всеоружии. Хотя власть Вильгельма многое делала, чтобы очистить дороги и деревни от разбойников и убийц, которые долгое время докучали провинции, все же еще оставались те, кому удавалось скрыться и избежать наказания. Девлин взял с собой всего несколько человек – Роджера и еще трех воинов, так как собирался быстро вернуться. Всадники направлялись к жилищу фермера, находившемуся на окраине владений Челтенхема, на расстоянии нескольких лье от замка, в добрых трех часах верховой езды. Лошадиные копыта звонко стучали о твердую, высушенную горячим солнцем дорогу, дул приятный свежий ветерок, погода располагала к прогулке, и Девлин с Монтрозом ехали неторопливо, смеясь и перебрасываясь шутками.
Чуткие уши леди Энн поймали тихий вздох, который испустила Кэт после ухода Роберта и Роджера.
– Уже тоскуете по своему любовнику? – усмехнулась леди Энн, высоко подняв тонкие брови. Она вернулась, как только увидела, что Роберт ушел, и теперь стояла у стола. – Ни мгновения не можете жить без его постели, не вздыхая по нему?
Обратив холодный взгляд на свою мучительницу, Кэтрин некоторое время ничего не говорила, ведь эта леди была гостьей в Челтенхеме, и не следовало нарушать правил гостеприимства ни по какой причине.
– Вы жена отца лорда Роберта, и поэтому, леди Энн, я не стану говорить того, что вертится у меня на языке. Но не думайте, что я всегда буду покорно терпеть ваши оскорбления. Вы вмешиваетесь в то, чего не знаете, и таким образом выставляете себя на посмешите. Осмелюсь посоветовать вам взять за образец вежливое поведение вашего мужа, миледи. – Кэтрин жестом указала на молча слушавшего лорда Ги.
– Сучка! – Лицо леди Энн потемнело от негодования, и она, задыхаясь от злости, сделала шаг вперед. – Ты думаешь, что благодаря тому, что раздвигаешь для норманна ноги, можешь судить благородную леди? Интересно, так ли высокомерно ты будешь держать себя, когда он тебя вышвырнет?
– Почему вы думаете, что он собирается это сделать, леди Энн? Ведь это лорд Роберт держит меня при себе и не позволяет мне уехать. – Гордо вскинув голову, Кэтрин спокойно смотрела в лицо леди Энн.
– Дуреха! – Короткий взрыв смеха вырвался у благородной леди, и в ее глазах засветилась радость. – Сделав девчонке ребенка, лорд Роберт всегда выгоняет ее, когда у нее живот становится слишком круглым! Думаешь, ты первая, кого он уложил к себе в постель? – Она торжествующе рассмеялась, увидев, как побледнело лицо Кэт, и, не обращая внимания на предостерегающе вытянутую руку лорда Ги, наклонилась вперед, чтобы содрать с Кэтрин кожу еще более жестокими словами. – Ты никогда не спрашивала, скольким внебрачным детям он доводится отцом? Или сколько саксонских девушек раздвигали для него ноги? Нет, по твоему лицу видно, что ты этим не интересовалась!
Кэт постаралась преодолеть приступ головокружения, грозивший лишить ее сознания. «Я была глупой. Безусловно, у Роберта могут быть внебрачные дети. Такой здоровый и крепкий мужчина, как он, может быть отцом многим, и многие леди, наверное, добровольно соглашались на это. – Губы Кэт болезненно скривились, и она с такой силой ухватилась за край деревянного стола, что у нее побелели костяшки пальцев. – Роберт не любит меня, он только развлекается со мной. Каждую ночь я была только сосудом для удовлетворения его потребности. С его стороны не было ни жестов, ни слов любви. Только мое собственное страстное желание любви заставляло меня читать в его действиях то, что мне хотелось видеть». Поднявшись со своего места, Кэтрин, несмотря на обуревавшие ее чувства, смогла бросить леди Энн холодный взгляд, а затем, повернувшись к лорду Ги, вежливо попросила извинить ее. Кэт с трудом заставила дрожащие ноги идти вверх по каменным ступеням, жгучие слезы покатились по ее нежным щекам, как она ни сопротивлялась им, и Кэт с тяжелым сердцем смахнула их на мягкий бархат платья. Леди Энн была жестокой, злобной женщиной, но Кэт знала, что слова, брошенные ей мачехой Роберта, были в какой-то мере правдой. Должно быть, они были правдой, иначе лорд Ги не смолчал бы.
«А вдруг внутри меня зародилась новая жизнь, и я ношу еще одного незаконного ребенка норманна?» – подумала Кэт, прижав ладони поверх расшитого шелком платья к плоскому животу. Первой ее мыслью было убежать из замка, не дожидаясь, пока ее выгонят с позором и унижением. Но Кэт понимала, что ей некуда идти. Даже если она укроется в церкви, лорд Роберт разыщет ее и вернет. Он поклялся, что Кэт не уйдет от него, пока он сам не решит отпустить ее, и Кэтрин отлично понимала, что он намерен выполнить эту клятву. Когда Кэт осознала свое безнадежное положение, ей показалось, что огромная спальня стала меньше и давит на нес. Но в конце концов она решила заняться делами, чтобы отвлечься от изматывающих мыслей. Поднявшись из кресла у очага, где она отдыхала, Кэт переоделась в более подходящую для выполнения обязанностей домохозяйки одежду. На простых полотняных юбке и блузке не было ни вышивки, ни украшающей их отделки, и только серебряный пояс с тяжелым кольцом ключей опоясывал ее округлые бедра. А на ноги Кэт надела сапожки из мягкой оленьей кожи, чтобы защитить нежные ступни от острых камней во дворе замка.
