Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Мы спустились вниз, и Андрей по мобильному стал названивать Лазаревой. Ответили ему только тогда, когда мы уже катили в автомобиле по шоссе.
— Хорошенькое дельце, — злобно бросил Андрей, окончив разговор.
— Что такое? — поинтересовался Ласточкин.
— Мадам срочно отваливает в Ниццу, — сказал Антипенко. — Прислуга сказала, у покойного банкира там вилла. Как хочешь, Павел, а по-моему, это чересчур смахивает на бегство.
— Значит, надо торопиться, — отозвался Павел и прибавил газу.
…Протестующе взвизгнув тормозами, автомобиль остановился возле дома, в котором жила знаменитая актриса. Во дворе стояло несколько джипов с тонированными стеклами, и прислуга металась, перетаскивая увесистые чемоданы. Охранник за руку вывел маленького Сашу, который узнал меня и робко кивнул стриженой головой. За Сашей показалась закутанная в меха, хотя месяц выдался отнюдь не холодным, Алиса Лазарева, за которой следовал ее первый муж. Их обоих окружало такое плотное кольцо охраны, что даже ко всему привычные корреспонденты, дежурившие тут же, во дворе, и те попятились. Алиса Лазарева увидела нас с Ласточкиным и Антипенко, нахмурилась и поправила темные модные очки, закрывавшие едва ли не половину ее лица.
— Алиса Викторовна! — крикнул Антипенко. — Нам необходимо поговорить!
Охранник толкнул его в грудь, и он отлетел в сторону. Если бы Ласточкин не подхватил его, Андрей бы упал на землю.
— Я веду следствие по этому делу! — возмутился он, доставая документы.
— Отвали, — процедил другой охранник, а Алиса отвернулась, делая вид, что ничего не замечает. Полыхнули вспышки фотокамер. Раз, другой… а на третий откуда-то сверху донесся едва слышный хлопок, и по роскошному манто звезды пробежала красная струйка. Ноги ее надломились в коленях, она стала заваливаться на бок. Кто-то — кажется, Сергей Шестопалов — неумело подхватил ее. И в следующее мгновение над толпой, собравшейся во дворе, взмыл тоненький женский визг. Кричала молодая корреспондентка с перекошенным от ужаса лицом. Кольцо охраны дрогнуло и развалилось. Кто-то бежал, кто-то кричал, но Алисе Лазаревой это было уже все равно.
* * *
В неуютный час, когда сгущаются сумерки, в одном из кабинетов следственного управления собрались четверо усталых, сердитых, потерпевших неудачу людей. Четвертым к ним присоединился Стас Зарубин, раскручивавший убийство знаменитой Агриппины и ее окружения. Много, много нехороших слов было им сказано в тот вечер в адрес ясновидящей, являвшейся по совместительству и целительницей, и мастерицей общаться с духами умерших. Также Зарубин прошелся по ее клиентам, богатым, известным, уважаемым людям, не оставив от их репутации камня на камне. Особенно его раздражала некая певица, продюсерша и вообще мастерица на все руки, о которой он высказал все, что думал.
— Господи боже мой, — кричал Зарубин, — ей шестьдесят два года, понимаешь ты? Шестьдесят два! А танцору этому, черт бы его взял, двадцать три! И вот эта дура мечется от одного шарлатана к другому, чтобы его, видите ли, приворожить! А рожа у самой такая, что даже мне, который всякого перевидал, страшновато становится. Ну чего ты смеешься, Лиза? Это ведь она только на фотографиях, которые сто раз отретушировали, на человека похожа, а вблизи — держите меня четверо! Кошмар!
Тут я, каюсь, захохотала так, что чуть не свалилась со стула.
— Ты все-таки, Стас, свидетелей поищи, — посоветовал Ласточкин. — Три убийства подряд, троих человек выбросили из окна, — ну должен был хоть кто-то что-то заметить!
— Вот то-то и оно! — ядовито подхватил Зарубин. — Когда Алису сегодня грохнули при всем честном народе, сколько у тебя было свидетелей? А? Ну, а дальше что? Снайпера кто-нибудь видел? Никто!
Антипенко поморщился. Что правда, то правда: целый день ушел на совершенно никчемное заполнение протоколов, экспертизы, замеры, беготню и осмотр места преступления. Вся эта деятельность в итоге не дала никакого результата, кроме самого минимального. Было установлено, что Алису Лазареву застрелил неизвестный снайпер, который успешно скрылся, не оставив никаких следов. Калибр и тип оружия эксперты определяют, но даже эти сведения мало что прибавят к нашим знаниям. Ужаснее всего, что актрису застрелили при ее ребенке. Как он кричал, бедный маленький Сашенька, как плакал! Мне и Шестопалову с трудом удалось оторвать мальчика от тела, после чего мы увели его в дом. На Сергее Шестопалове не было лица, он пил воду стаканами и нервно расхаживал по кабинету. Саша жалобно смотрел на него.
— Папа, — внезапно спросил он, — а тебя тоже убьют?
Шестопалов замер на месте, побледнел, покраснел, стал уверять, что ни за что, никогда этого не допустит… Но по глазам Саши я поняла, что он не верит отцу.
Ближе к вечеру приехала с подмосковной виллы мать убитой Алисы. Немолодая женщина не плакала, не обвиняла нас во всех смертных грехах. Она держалась очень прямо, и только глаза ее блестели ярче обычного. Саша подбежал к ней и, обняв ее ручонками, прижался лицом к юбке. Бабушка гладила мальчика по голове. Ее руки, унизанные перстнями, дрожали.
— Ах, Саша, Саша… Что же мы теперь будем делать?
Антипенко пожелал побеседовать с матерью Алисы. Сашу увели в его комнату — ни о какой поездке в Ниццу, разумеется, более не было и речи, — начался скучный, неизбежный в таких случаях разговор. Не было ли у вашей дочери врагов? Не мог ли кто-то желать ей зла? Нет ли у Веры Федоровны каких-нибудь подозрений? Что вообще она думает об этом ужасном преступлении?
— Это кара, — тихо ответила Вера Федоровна. — Кара господня.
— За что? — полюбопытствовал Антипенко, делая мне знак, чтобы я не заносила это в протокол.
— За то, как моя дочь обошлась со своей подругой, — твердо ответила его собеседница.
Антипенко покосился на меня и слегка поморщился. Нет сомнений, он подумал то же, что и я. Поразительно, что мы яснее всего осознаем свои ошибки, когда на нас самих сваливается какое-нибудь несчастье. Не будь его, мы бы так и жили в блаженной уверенности, что все хорошо, а если мы и сделали кому-то гадость, то исключительно потому, что сам пострадавший это заслужил. Уверена, мать Алисы до этого не слишком часто вспоминала об Оле Бариновой, но теперь… теперь она была полна самого искреннего раскаяния. Я не удивилась бы, если она даже предприняла попытку загладить вину своей дочери перед бедной женщиной — к примеру, подарила бы Оле пару платьев, которые ей самой были бы уже не нужны. Это тоже в природе человека — откупаться малым и вполне искренне верить, что сделал невесть какое благодеяние.
— Вы полагаете, Оля могла подослать к ней убийцу? — сделал Андрей попытку вернуть Веру Федоровну на грешную землю.
— Нет, — вздохнула старая женщина. — Это судьба, понимаете? Просто судьба.
Тут Антипенко, очевидно, понял, что толку от старой дамы будет мало, вежливо поблагодарил ее за ценные сведения и отпустил.
И вот теперь мы вчетвером сидели и изливали друг другу душу. Дела наши не клеились, и было совершенно непонятно, с какой стороны к ним можно подойти. Убийство Георгия и Алисы Лазаревых, что это — месть или какие-то деловые разборки? Посылал ли сымитировавший свое убийство Владислав Парамонов жене ревнивые письма или это все-таки часть какой-то тонкой и сложной игры? А знаменитая Агриппина…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
