Вход же был украшен светящимися рекламными щитами основных участников выставки. Посетители попадали на ярмарку по красному ковру, положенному у входа. Для того чтобы попасть внутрь, нужно было предъявить приглашение и удостоверение личности. Помимо этого посетителей обследовали рентгеновскими лучами, а также они должны были пройти через металлоискатель. Мир был небезопасен. В глобальной богадельне слово мало что значило.
Внезапно пришла мысль, что, поскольку я являюсь единственным интеллектуалом в группе, моя безопасность находится под наибольшей угрозой. Я занял место позади всех. Учитель вообще-то не планировал входить непосредственно в выставочные залы. Он хотел остаться в холле и наблюдать за приходящими посетителями. Однако Бартоломеу, демонстрируя необычную энергию, попытался войти, и тут же бьт остановлен. Вскоре ему навстречу вышли два охранника. Один из них потребовал, чтобы он поднял руки, и начал обследовать его металлоискателем, проводя прибором по всем частям его тела.
Когда он дошел до интимных мест, Бартоломеу закричал:
— Спокойно, братишка! Туда нельзя!
Мы двинулись к Бартоломеу. Учитель попытался успокоить нас и попросил, чтобы мы оставались в стороне от входа. Появились еще охранники. Они внимательно присмотрелись к нам и потребовали пригласительные билеты. Поскольку таковых мы не имели, они начали сканировать нас своими приборами и обыскивать, как сделали это с Бартоломеу. Соломону стало щекотно, и он не позволил себя обследовать. Охранники рассердились и начали прогонять нас из холла, который был общедоступен.
Один из охранников опознал Руку Ангела, бесцеремонно толкнул его и сказал:
— Пошел вон, бродяга.
Когда охранник толкнул Димаса второй раз, тот вытащил у обидчика удостоверение. Тем не менее, упав на пол, он успокоился, поднялся и вернул документ. Это учителю понравилось. Однако охранники прониклись к группе еще большим недоверием.
Эдсон пришел в ярость. Я почувствовал, что если бы он на самом деле обладал сверхъестественной силой, то обратился бы с молитвой к Богу и попросил бы его низвергнуть небесный огонь, дабы уничтожить тех, кто обошелся с нами так плохо. Учитель проявлял подозрительное спокойствие. Можно было подумать, что он заранее спланировал все происходящее. Охранники не только выталкивали нас вон, они еще и насмехались над нами.
— Вы часом не та группа клоунов, которых наняли для того, чтобы веселить публику? — спросил один из них. Остальные рассмеялись.
Мы были похожи на персонажей какой-то кинокомедии или фильма ужасов. Один из охранников толкнул учителя так, что тот чуть было не упал.
— Почему вы нападаете на меня, если я не нападаю на вас? — заговорил он, беря себя в руки. — Что я такого сделал, чтобы спровоцировать ваше насилие?
— Убирайтесь отсюда, шайка заговорщиков! — озвучил один из охранников то, что думали они все.
— Как бы мне хотелось быть миллионером, чтобы иметь возможность дать этим негодяям пинка под задницу, — неожиданно для себя произнес я вслух то, что никогда бы не позволил себе сказать раньше.
Но было поздно, слова уже вылетели изо рта. Впервые в жизни я, убежденный социалист, произнес вслух, что мне очень нравятся деньги. Власть денег соблазнила меня исподтишка, но я никогда не признавался в этом даже себе. Я любил шикарные машины, круизы и удобные дачи для летнего отдыха. Это была тайная любовь. Я порицал «буржуйчиков», летавших на самолетах первым классом, но в глубине души завидовал им. Я питал отвращение к экономическому классу, куда пассажиры набивались, как сельди в бочку.
Поскольку войти внутрь мы не могли, наша группа осталась в стороне от входа в приемном зале. Учитель не падал духом.
— Давайте посмотрим на людей, которые входят на выставку и выходят оттуда. В конце концов, наша сцена — весь мир.
«Посмотреть на людей? Но я предполагал, что мы пришли на выставку, чтобы посмотреть на компьютеры!» — подумал я.
Рука Ангела, предпочитавший вершить свои дела втайне, озвучил свою мысль, обратившись шепотом к группе:
— Думаю, что нам труба.
Он почувствовал, что обстановка для торговли мечтами сложилась неблагоприятная. Вскоре после того как прозвучало это утверждение, я увидел нечто странное. Мимо нас прошел очень хорошо одетый мужчина, похожий на важного руководителя предприятия. Он осмотрел нас с головы до ног и вошел на территорию выставки. На его груди красовался знак группы «Мегасофт», одной из самых крупных на сегодняшний день компаний, занимающихся компьютерами. Случайно перенеся взгляд, я увидел, что этот руководитель остановился, чтобы поговорить с другими посетителями, которые, как мы потом поняли, были переодетыми агентами из группы по борьбе с терроризмом. Разговаривая, он показывал рукой в нашу сторону.
Агенты быстро подошли к нам, и один из них опять потребовал от учителя, чтобы тот назвал себя. У нас он ничего не требовал, а поскольку у учителя документов не оказалось, реакция агентов была моментальной. Один из них ударил учителя. Удар был таким сильным, что прозвучал как взрыв, а сам учитель упал на пол. После чего с криками «Террорист!» они принялись избивать его. Все произошло настолько быстро, что мы некоторое время стояли, словно парализованные. Потом мы попытались защитить учителя и тоже подверглись нападению.
Краснобай еще раз встал в позу знатока боевых искусств и получил такой удар кулаком, что упал без чувств. Я еще никогда не сталкивался с такой жестокостью. С социологической точки зрения в стране слепых одноглазый не король, а жертва избиений. Едва я посмотрел на незнакомца, как понял, что в некоторых случаях предпочтительнее быть слепым.
В возникшей суматохе один из агентов вынул пистолет и приготовился стрелять в учителя. Если бы не трое полицейских, которые, проезжая мимо в своей машине, остановились, чтобы разобраться, что здесь происходит, учитель, наверное, был бы уже мертв. Внимательно осмотрев предполагаемого террориста, один из полицейских, тоже с пистолетом в руке, обратился к агентам.
— Стойте! Я начальник полиции этого района. — Агенты успокоились, а полицейский продолжал: — Я знаю этого человека. Никакой он не террорист.
— У этого человека нет документов. Кто он такой? — потребовал ответа старший агент.
— Ну, он… — начал полицейский, заикаясь и не зная, что сказать. — Он продавец. Разъездной торговец… и для того чтобы окончательно сорвать планы агентов, полицейский пригрозил им:
— Если вы не оставите его в покое, я заведу расследование по факту насилия, совершаемого вами.
ОФицер, заступившийся за учителя, был тем самым офицером, который находился на крыше «Сан-Пабло».
Продавец грез запомнился ему навсегда. Выслушав то, что ему было сказано о его отношениях с сыном, полицейский не мог заснуть несколько ночей. Потом офицер следил за деятельностью учителя по газетным материалам.
Я был счастлив, что остался жив, и начал уважать полицию. Учитель, несмотря на то что у него открылось кровотечение, сумел сгладить острые углы возникшей ситуации.
