— Твоя жена была больным человеком, Фрэнк, а я — нет, — осторожно сказала Элис, стараясь отвлечь его от горьких воспоминаний. — И твой взрывной характер я приняла с первого дня, он абсолютно не пугает меня. Я никогда не стану новой Джейн в твоей жизни.
— Я знаю. — Он запустил руку в ее волосы и нежно потрепал их. — У тебя чувственное начало преобладает над рассудком. Жизнь представляется сплошным праздником.
— Мы абсолютно разные с твоей женой, — решительно продолжила Элис. — Начать с того, что я совершенно здорова физически и, если хочешь, психически и поэтому индифферентна к вспышкам чужих эмоций. Любовь к тебе ничуть не изменила мой характер.
— Я всегда остаюсь самой собой при любых обстоятельствах. — Она взглянула ему в глаза. — У меня нет комплексов, которыми страдала Джейн, меня ничуть не смущает перспектива того, что ты погубишь мой талант. И знаешь почему?
— Потому что у меня нет особых талантов, которые можно было бы погубить, в том числе и литературных.
— Нет, надо. Я не хочу быть писательницей, Фрэнк, да Я никогда и не…
— Перестань. — Он взял ее руку и прижался к ней губами. — У меня нет желания спорить с тобой. Единственное, чего я действительно хочу, так это сжать тебя в объятиях и заняться любовью. А тебе хочется этого, Элис? — Его пальцы коснулись ее щеки. — Я буду нежен с тобой, дорогая. Ради тебя я готов на все. — Склонившись, он поцеловал Элис в губы. — Разве нам не сладко вдвоем? — прошептал Фрэнк, продолжая своими ласками возбуждать ее.
11
Вернувшись, домой после лекций, Элис обнаружила на коврике у двери конверт. Увидев почерк Фрэнка, она с улыбкой распечатала послание, но минутой позже ее буквально затрясло от злости. Трус, предатель!
Фрэнк писал, что им обоим нужно какое-то время побыть врозь, чтобы разобраться в своих чувствах, что он не хочет использовать ее доброе сердце и привычку к самопожертвованию. Он советовал ей целиком сконцентрироваться на реализации своей мечты, а не жертвовать собственными интересами ради других, включая и его.
Но больше всего Элис разозлило то, что Фрэнк не нашел в себе мужества высказать все прямо в глаза. Должно быть, он спланировал бегство еще несколько недель, а то и месяцев назад, но так и не решился сообщить о своем отъезде даже накануне. Значит, даже ее страстные признания в любви прошлой ночью не остановили его. А может, у него возникли какие-то ассоциации с прошлым, или он просто хотел избежать сцены при расставании… Элис тщетно пыталась найти какие-то оправдания его поступку.
— Я не Джейн! — крикнула она в пустоту, в ярости скомкав письмо, а затем снова разгладив, чтобы прочесть еще раз.
Текст был напечатан на машинке — лаконичный и, уж конечно, без всяких нежностей и объяснений в любви. От руки стояла только подпись: «Фрэнк».
Обидным было и то, что он уехал во время каникул, которые Элис мечтала провести вместе с ним — даже отказалась от работы, чтобы находиться с любимым как можно больше. И отправился-то он не куда-нибудь, а во Францию, единственную из всех стран мира, которую ей хотелось увидеть. Более сильный и изощренный удар по ее и без того оскорбленной гордости было просто трудно представить.
Факт, что профессор Бартон взял месячный отпуск, о чем Элис узнала от одного из его коллег, оказался последней каплей, переполнившей чашу обид. Чтобы хоть как-то унять душевную боль, она решила съездить домой к родителям.
До Веллингтона Элис добралась на попутной машине. Один из студентов, ехавший домой на каникулы, вызвался подвезти ее.
В Веллингтоне Элис пересела на паром. Стоя на палубе и глядя на белые гребешки волн, она гадала, как Фрэнк проводит время в далекой чужой стране. Может быть, как раз в этот момент он занимается любовью с какой-нибудь красоткой, подхваченной в Булонском лесу? Неизвестно, как бы далеко зашла она в своих фантазиях, если бы паром не причалил к берегу.
Элис встречал брат Бон, и через два часа они на принадлежащем семье пикапе добрались до фермы под Нельсоном. Рыдая на груди матери, Элис смогла, наконец, облегчить душу. Миссис Годвин полностью разделяла переживания дочери, которая постепенно оттаивала в окружении дорогих ей людей.
После недели, проведенной в родном доме, Элис отправилась навестить семейство сестры. Виктор устроился на временную работу в местную компанию по прокату яхт, а Ник, держась за стенку, уже пытался ходить. Она расцеловала племянника и, поиграв с ним, уединилась поболтать со Стеллой. Узнав, что сестра дописывает книгу, Элис повеселела.
За обедом Виктор рассыпался в благодарностях ей и Фрэнку за участие в его судьбе и помощь в решении вопроса о получении вида на жительство.
— Если бы не вмешательство мистера Бартона, то решение моего вопроса наверняка затянулось бы. Он использовал свои связи как здесь, так и во Франции, что значительно сократило всю эту бюрократическую волокиту.
— Бартон?! Но как он узнал и почему вдруг решил помогать? — изумилась Элис.
— О, не так давно он заявился сюда выяснять отношения. Уж не знаю, как ему удалось найти меня, но подозреваю, что, беспокоясь о судьбе мальчика, Фрэнк нанял частного детектива. Мы долго разговаривали, и, кажется, расстались друзьями. Что же касается оказанной мне помощи… По всей видимости, он сделал это в первую очередь ради тебя.
Месяц спустя, уже вернувшись в Окленд и готовясь к началу нового семестра, Элис все еще размышляла над тем, что узнала от Виктора. Если Фрэнк занимался его делом, то, должно быть, видел документы, удостоверяющие, что матерью Ника является Стелла, проживающая в Голден-Бее, а также биографические данные сестры, в которых фигурирует и она, Элис, студентка Оклендского университета.
Неудивительно, что Фрэнк перестал донимать ее вопросами о работе над романом. Теперь в признании, что никакого романа она не пишет, не было никакой необходимости, поскольку ему и без того все известно! Но если Фрэнк все знал, то, похоже, держал в тайне, так как никто из представителей Фонда до сих пор не звонил…
В последнюю субботу перед началом семестра Элис возвращалась домой из магазина, куда она устроилась на временную работу.
Порывы ветра перемежались с дождем. Ее шерстяные брючки промокли насквозь, и, взглянув из-под зонтика в окно кафе, мимо которого она проходила, Элис позавидовала всем, кто сейчас сидит в уюте и тепле. Неожиданно она остановилась, заметив знакомое лицо.
Фрэнк! Несомненно, это он. Уже, значит, вернулся из Франции. Он беседовал с элегантно одетым мужчиной, выглядевшим так, словно тот сошел со страниц журнала мод, и, смеясь, потягивал вино. Ну и негодяй! Приехал и даже не удосужился дать знать об этом!
Недолго думая, Элис рывком распахнула дверь и фурией подлетела к столику Фрэнка. Собеседники в немом изумлении уставились на нее.
В течение тех нескольких дней, которые Элис провела в Голден-Бее, Виктор дал ей несколько уроков разговорного французского языка, и сейчас она с удовольствием воспользовалась этим, поскольку не хотела, чтобы посторонние поняли, что она собирается сказать. Не стесняясь в выражениях, Элис выложила Фрэнку все, что о нем думает, обвинив даже в том, что его поездка во Францию всего лишь предлог, чтобы отделаться от надоевшей любовницы.
