Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
Как-то поздно, уже после концерта, гуляли они по Свердловке, и вот, часа в два ночи, Мстислав Леопольдович говорит Израилю Борисовичу: «Пойдем, пошлем телеграмму моему другу Вилли Брандту, поздравим его с ратификацией договора о признании границ с ГДР. Считай – сегодня закончилась наша Великая Отечественная война».
Приходят они в спящий Дом связи и заполняют телеграфный бланк. Текст: «Бонн. Канцлеру Вилли Брандту. Поздравляем ратификацией договора. Растропович. Гусман». Протягивают его молоденькой девушке в окошечке, и та, трезво, прочитав текст, им говорит: «Товарищи, так нельзя – адрес надо полностью, а то не дойдет». Слава, заикаясь и улыбаясь, ей пытается объяснить: «Милая девушка, дойдет, канцлера Вилли Брандта в Бонне знают все». А та серьезно им отвечает: «Не знаю, не знаю… Вчера тоже тут посылал один телеграмму в Семенов какому-то Саше Заводову, говорил, что его в Семенове знают все, а телеграмма-то не дошла!»
Так вот: на рынке я покупал сметану, лук и хлеб, а Натан у кого-то из-под полы выворотил кусочек осетрины, чтобы пожарить себе любимому. Увидев меня, Натан обрадовался, и мы пошли по Свердловке, болтая о том о сем, пока не оказались в центре озабоченной кучи народу, неожиданно полюбившей Жорж Санд.
Готовилась очередная перекличка. По неписаным правилам нашей страны для получения дефицитных товаров составлялись списки, которые с довольно разнообразной периодичностью сверялись. Отсутствующие вычеркивались навсегда. Список на Жорж Санд был составлен вечером и обновлялся каждый час.
И вот, готовясь к составлению окончательного списка, за час до открытия магазина рослый красивый парень, похожий на студента после армии, отвечавший за всю эту бухгалтерию, совершил опрометчивый поступок. Неожиданно он сунул список с карандашом стоящему рядом Николаю и со словами: «Я – быстро. Мне по-маленькому надо» бросился в ближайшую подворотню.
В тот момент когда бумажка перекочевывала в руки Николая, подошли мы с Натаном. Николай озабоченно, негромко, но хорошо поставленным голосом, чтобы окружающие слышали, начал нам жаловаться:
– Дежурил! Сижу у себя в кабинете на Воробьевке, и вдруг звонок – «Срочно направляйся к “Подписным”, организуй порядок: Виктор Александрович Карпычев, первый секретарь обкома комсомола, хочет подписываться на Жорж Санд вместе с народом». Товарищи, вы все слышали? – обратился он уже к близстоящим. – Я предлагаю в окончательный список поставить товарища Карпычева первым номером!
Толпа ответила тишиной.
– А на что сегодня подписка? – неожиданно спросила у Николая тоненькая, болезненного вида, молодящаяся дамочка.
– На пятнадцатитомник Цветаевой, – не задумываясь парировал Николай.
В такие моменты я влюблялся в него.
Конечно, список он неожиданно уронил в лужу и наступил на него своим красивым ботинком в галоше. Листочек для нового списка вырвала из школьной тетрадки субтильная дамочка. И вроде все шло по плану Николая, но…
Карпычева в список не вставили, и некий Щеглов, стоявший в списке первым, не был вычеркнут: он успел вернуться из подворотни. Хотя в начале второго десятка списка этот студент Щеглов вроде засомневался и спросил тихонько у Николая:
– Как ваша фамилия? Я впишу.
– Ты не поймешь – очень сложная. Давай я сам!
Я отчетливо видел, как Николай написал – «Леонов».
Все это время Натан взахлеб рассказывал мне, как повезло Леве Турчинскому, как он «обнял» старушку Анастасию Цветаеву и что теперь Лева является владельцем крупнейшего собрания цветаевских рукописей.
– У него теперь почти весь неопубликованный архив Марины Ивановны. Он мне говорил, что в сундуке, который он вытащил от сестрицы-Анастасии, четыреста единиц только прозаических произведений: повести, рассказы, статьи, письма.
– Повезло старику!
– Не то слово – повезло! Был простой переплетчик, переплетал для всего города старую дореволюционную рвань, брал по рублю да по трешнице, а теперь: кум королю.
– Я слышал про этот архив, который Анастасия Ивановна не знала куда девать. Хотелось ей в надежные руки пристроить.
– Ну вот, теперь пристроила. Лева уже ведет переговоры с Институтом мировой литературы о передаче им всего архива, но с условием, что его берут туда на работу реставратором-переплетчиком и делают ему московскую прописку.
– Ну и правильно! А что – если человеку хочется в Москве жить.
Подписок на Санд пришло в магазин всего десять, и Николай не подписался.
3
Погода стояла противная: серая, туманная, мартовская, вокруг – тающий снег и лужи по колено, и вот-вот пойдет дождь. Было решено пойти пообедать в ресторан «Москва».
В ресторане не было ни души. Зато было тепло, и мягко умирали под высокими потолками голоса и звон фужеров и вилок, которыми только-только начинали сервироваться столы. Метрдотель дядя Володя, завидев нас, обрадовался, да так, что сам решил нас накормить. Он считал себя лучшим официантом в городе, но не потому, что выиграл какой-нибудь конкурс, а просто ему назначалось в силу каких-то причин обслуживать Косыгина, Микояна, Хрущева и прочих высокопоставленных партийных бонз, изредка заезжавших в нашу дыру с ревизиями и рекомендациями.
Я хотел взять инициативу по заказу на себя, но Володя меня опередил:
– Так: три селедочки натуральных с лучком и отварной картошечкой. Согласны?
– Согласны, – за всех ответил я.
– Три солянки сборных: почки с рынка телячьи, оливки черные и зеленые трех сортов, каперсы албанские контрабандные. Согласны?
– Давай дальше! Что еще? – кивнули мы.
– На горячее: либо цыплят табака с чесноком, цыплята небольшие, хорошие, либо – бифштексы с жареным луком.
– Давай цыплят, три бутылки пива и литр водки, – подвел я черту.
– Гена, так нельзя, неприлично: я подам бутылочку, и, может, вам хватит. А если нет – добавите! Может – грамм триста, и все! И еще, рекомендую: возьмите жульены из кур. Это наша новинка, просто пальчики оближете.
– Нет-нет-нет! – заорал я.
Натан гнусно захихикал. А Николай заволновался:
– А что такое жульен и почему они хохочут?
– Жульен, это – горячая закуска, – начал с некоторым педагогизмом объяснять Володя. – В нашем случае это – куриные мозги с пассированным луком и белыми грибами. Все это тушится, потом запекается и подается в маленькой креманке с крошечной ложечкой.
– А чего вы веселитесь? – обратился Николай к нам.
– Сейчас Володя пойдет делать заказ, и я тебе все объясню. Володя, иди, а то ты все забудешь. Ты никогда ничего не записываешь.
Володя укоризненно посмотрел на меня, сведя брови домиком и покачав головой, пошел на кухню. Я стал рассказывать Николаю историю про жульен. История длинная и скучная, но надо же было как-то скоротать время до водочки и селедочки:
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
