1
Доктор Сакс стоял на темном берегу, на карнизе над водами — был март, река вздулась, плавучие льдины громыхали о скалу — Нью-Хэмпшир изливал свои потоки к морю. Тяжкие снега растаяли за внезапные мягкие выходные — фривольная публика лепила снежки — бегунки шумели в канавках.
Доктор Сакс, крепче придерживая саван на плече, издал тихий смех под рев вод и шагнул ближе к краю —
«Теперь потоп принесет остальное», — пророчествовал он. Сейчас он едва ли виден, ускользая прочь меж деревьев, к своей работе, его «муи-хи-хи-ха-ха» отплывает назад погребально и ликующебезумно, Доктор кинулся к работе отыскивать свои паучиные соки и летучемышиные порошки. «День Великого Паука», он настал — слова его звенят под Мостом Муди-стрит, а он тем временем поспешает к своей хижине Дракутских Тигров — одна осиротелая сосна стоит над его домом-дрогами, куда он, с дверехлопом, исчезает, точно чернила в чернильную ночь, его последний хохот тянется к любому подозреваемому уху в марте — слабо в воздухе, следом за смехом вы слышите отдаленный тупой рев вздувшейся реки.
«Река! река! что ты пытаешься сделать!» — ору я на реку, стоя на карнизе средь кустов и валунов, подо мной огромные плавучие льдины либо скользят глыбищами через скальную запропруду в холокосте, либо безмятежно вплывают во временно темные утопномуты, либо бьются квадратно и бодательно головой о погребальные дроги скалы, за бортом берега, о скальную броню земли в Долине Мерримака — Бойня проливных дождей в снежном потопе. «О роза севера, спустись!» — моей душою вскричал я реке —
И с мостика на северном фееместе, где река шириной в 30 шагов — где-то там, вдали, севернее озера Уиннепесоки, к северу от провалов в Белых горах, Мерримак проходил через младенческую детскую фазу начала от невинного болбопузырья среди Песчаных сосен Сэнди-Пайнз, где сказочный народец мычал вокруг Дитяти Мерримака — с маленького увешанного моста мальчик-любовник в сказке Ханса Кристиана Андерсена уронил в поток розу — то была субботняя ночь, и его маленькая Гретхен отказала ему и пошла на свиданье с Рольфо Мяско — Мальчик-Герой разгромлен, он больше никогда не увидит ее рубиновых губок, не намацает заначку у нее в панталинах, никогда не узрит звезд, сияющих на мягкой смазке ее бедер, он опустился до того, что роет ямы в земле и сует туда до крови, вот и выбросил он розу — Роза предназначалась мэри — и вот она спускается по Долине Мерримака — следом за этим вечным руслом — мимо Пемигавассета, мимо Уиэра, мимо уитисватой жути, мимо стихов ночи.
СТИХИ НОЧИ
Так падает покров дождя, растаяв
От арф; так арфа золотеет,
Молотом скована, окатанная златом
В карамели, Громадой размягченная.
Шатер усталый ночи весь в дожде,
Что льется звездами вдоль стен,
В златом герое верхних атмосфер
Открылась течь неясности, от коей
Все небеса предпали.
Так головасты подрастают
И квачут лягухи большие
В грязи под Древом Мая.
И костыляет Лень Кобень,
Доктора Сакса давняя жена,
Всякой дряни его предпочитая.
Майбелль Головокруг, девица многих
Причуд, качает обезьянью свою тень
В платах полночной свистопляски;
Вал головастикова мая,
Пляска аллей, затопленных водой,
И треснул Замок под своей землею,
Базальтовый и вздорный Морицик
В промозглости воспламеняет фрузы.
Даббели-ду, даббели-дак,
У хоровода крак.
Хорозвеняй, кольцезвени,
Звяколай Маламан
Звонола Мни.
Под капюшоном сорванцы ссаной реки
Лепят расплавленные шарики из грязи;
Дождь, Дождь, Катаракты Сонные в Покровах,
А тренер «Питтсбургских Пиратов»
Храпит своей утробой.
Глава всей лит зимних печек
Нам жвачку дал попробать.
Так Сакс Ждет в своих Идах,
Приходит Таять Мистером Дождем,
Сотрясши Пирожочек,
Влагами Каплет Раз за Разом.
Златая Роза Есть Ангел
Ловит в волнах с Овлажненными крылами,
Роздых — Нос
Ликует Лютня Уструшни, что
в Каждой Мари в Замотанной Тревоге
Текут к Заре
Накидки Паданцев Крюки мамаш
Сдуваются Дождея в восходе облаков к луне.
Льдины Плывут, Свист
Рокоча об Аркадийского
Пороги, Фарта
Глазам Орлов Косяки Небес —
на Главной так привольно Не Больно.
Полу Мирские танцоры на балу среди разломанного зала,
Доктор Сакс и Вельзевадай кружливую польку Галлипогосят —
Сверчки в грязи цветочных лепестков
Толпят Кувшинки, Жажда
справедливого —
Кринь Крань проломленные братья
Видят, как Майк О’Райан восстает в реке,
Запутанный.
А Пауки зловещей Часины
с потопом близятся
Всякая форма, силуэт или же способ
насекомые колдовской крови
Замок стоит как будто парапет,
И Царства в воздухе порабощены
Субботние Герои ветреного поля
Нажуют кулакостаканы перед mer[97]—
А Мерримак ревет,
Вечность и Дождь Наги
У Порогов Белого Капюшона,
У потемнелых водосливов,
У Манчестера, у Бурого,
У Лоуэлла, Является Роза —
Течет своей дорогой к морю, храбрый рыцарь
Скачет верхом горбатым Мерримаком
Ярость возбуждает
Так и скос дождя открыт,
скорей как роза
Не так неколебим
Как гне
Жидки небеса в ее капленье
жрут скаль
мешают дрём
Вечность подходит и глотает
влагу, востравляет солнце,
дабы воспринять
Дождь спит, когда заканчивает литься
Дождь в гневе, когда солнце кувырком
А розы тонут, когда боль проходит
Стороны водолютней Радужных
Небес —
Звень дрянь маммона
Пой чернью свою песнь.
