— А что, этого недостаточно? До каких же пор, по-вашему, можно использовать устаревшие модели?
— Я спрашиваю не о космолетах устаревшей конструкции. Сколько у вас действующих разведывательных кораблей вообще?
— Честно говоря, не знаю. И сомневаюсь, знает ли это кто-нибудь другой из моих соплеменников. Помимо самой Земли, у которой свои флотилии, разведывательные экспедиции в космос снаряжают и некоторые из наиболее технически развитых колоний. Более того, два-три других вида разумных существ кое-чему у нас научились и, вдохновившись нашим примером, начали осваивать космическое пространство. Поэтому подсчитать количество космолетов для нас теперь так же невозможно, как произвести перепись себе подобных.
Ни словом не возразив Гиддеру, Грасуд продолжал:
— По нашим меркам, ваш корабль не так уж велик. У вас, несомненно, есть и побольше. — Он наклонился вперед и пристально посмотрел на Гилдера. — Какова величина вашего самого большого космолета, если его сравнить с тем, на котором вы прилетели сюда?
— Самый большой из тех, что я видел, — это линейный космолет «Ланс». Его масса в сорок раз превышает массу моего корабля.
— Какова численность живой силы на борту?
— Членов экипажа — свыше шестисот, но в случае необходимости этот корабль может вместить втрое большее число моих соплеменников.
— Итак, вам точно известно, что существует как минимум один космолет, который при критических обстоятельствах может взять на борт около двух тысяч ваших соплеменников, верно?
— Да.
Присутствующие снова заерзали, раздался гул приглушенных голосов. Не обращая внимания на этот шум, Грасуд, внешне полный решимости во что бы то ни стало выудить самые подробные сведения, продолжал допрос.
— А есть у вас еще корабли такого же размера?
— Да.
— Сколько?
— К сожалению, не знаю. Если б знал, я бы сказал.
— Может, у вас даже есть космолеты размером и побольше?
— Вполне вероятно, — не стал отрицать Гилдер. — Но если такие есть, я еще ни одного не видел. Впрочем, это ничего не значит. Сколько бы ты ни прожил, а всего не увидишь. Если вы пересчитаете предметы, которые у вас перед глазами, прибавите количество тех, что вы уже видели, то останется какое-то число предметов, которые вам еще предстоит увидеть. И если на осмотр каждого из них вы потратите по секунде, потребуется…
— Меня это не интересует! — рявкнул Грасуд, боясь запутаться в непривычных для его мышления доводах пришельца.
— И напрасно, — сказал Гилдер. — Ведь если от бесконечного числа отнять сколько-то миллионов, останется все то же бесконечное число. Следовательно, вы можете отнять от целого какую-то часть, а целое не станет меньше. Получается, что один пирог можно съесть дважды. Разве нет?
Грасуд шлепнулся на свое сиденье и с выражением крайнего недовольства обратился к престарелому варду:
— Я хочу получить конкретные сведения, а не выслушивать громогласное опровержение основных правил логики. Его болтовня нарушает стройный ход моих мыслей. Пусть им займется Шахдинг.
Осторожно поднявшись со стула, Шахдинг начал расспрашивать о разных видах оружия, которым располагают земляне, и способах обращения с ним. В своем допросе он твердо держался одной линии, чтобы у землянина не возникло соблазна увести его в сторону от основной темы. Задавая вопросы, он проявил хитрость и проницательность. Гилдер отвечал свободно, без запинки, и выложил все, что мог.
— Выходит, — сказал Шахдинг, подводя итог допросу, — вы отдаете предпочтение силовым полям, неким лучам, парализующим центральную нервную систему, бактериологической войне, демонстрации военной мощи и бесконечным переговорам с целью убедить противника принять ваши условия. Поскольку вы в столь значительной степени пренебрегаете баллистикой# эта наука у вас наверняка отстает в развитии.
— Да она и не могла бы развиться, — сказал Гилдер. — Поэтому мы перестали ею заниматься. По той же причине мы в свое время прекратили возню с луками и стрелами. Ни один разовый удар не может превзойти непрерывное и длительное воздействие. — И, словно с некоторым запозданием ему в голову пришла еще одна мысль, добавил: — Во всяком случае, можно доказать, что никакая пуля не попадает в бегущего.
— Чушь! — воскликнул Шахдинг, который сам некогда дважды сумел увернуться от пуль.
— Когда пуля достигнет точки, в которой находился бегущий в момент выстрела, тот уже будет далеко впереди, — сказал Гилдер. — В этом случае пуле нужно преодолеть это дополнительное расстояние, но окажется, что там его нет — он уже убежал дальше. Она покрывает и это расстояние — и вновь его не находит. Так оно и продолжается.
— Но ведь пуля постепенно теряет пробивную силу и перестает отвечать своему назначению, — ехидно заметил Шахдинг.
— На любое расстояние, которое преодолевает пуля, уходит определенный, пусть очень малый, отрезок времени, — разъяснял Гилдер. — И даже если делить частицу времени на все уменьшающиеся доли, все равно в результате получится не ноль, а бесконечный ряд небольших отрезков времени, составляющий в сумме бесконечный временной период. Подсчитайте-ка сами, и вы поймете, что пуля не попадет в бегущего, потому что не сможет его настигнуть.
Судя по реакции присутствующих, им до сих пор никогда не приходилось выслушивать такие доводы или самим додуматься до чего-либо подобного. Однако ни один из них не был настолько глуп, чтобы принять это утверждение за непреложный факт. Все были достаточно сообразительны и распознали в нем логическое или псевдологическое отрицание само собой разумеющегося и легко доказуемого явления.
Они сразу же стали искать слабое место в этом чуждом для них рассуждении пришельца и, обсуждая между собой этот вопрос, так расшумелись, что Шахдинг был вынужден молча ждать, пока они утихнут. Сидевшие в первом ряду амфитеатра вскочили со своих мест, опустились на колени и принялись чертить на полу диаграммы, все больше распаляясь и надрывая голоса до хрипа. Нескольких вардов в последнем, верхнем, ряду амфитеатра, казалось, вот-вот хватит удар.
Наконец пожилой вард, Шахдинг и еще двое одновременно проревели:
— Молчать!!!
Члены следственной комиссии неохотно расселись по своим местам, продолжая что-то бормотать себе под нос, жестикулировать и показывать друг другу листки бумаги с набросками схем. Шахдинг гневно взглянул на Гилдера и открыл было рот, чтобы продолжить допрос. Опередив его, Гилдер небрежно произнес:
— Это кажется глупостью, не так ли? Но ведь может произойти все, что угодно, абсолютно все. К примеру, особь мужского пола может жениться на сестре своей вдовы.
— Нет, не может, — заявил Шахдинг, чувствуя, что в состоянии опровергнуть это, особо не мудрствуя. — Чтобы жена стала вдовой, муж должен умереть.
— Представьте себе, что особь мужского пола женится на особи женского пола, и та вскоре умирает. Тогда он женится на ее сестре и умирает сам. Разве его первая жена не является в этом случае сестрой его вдовы?
