Вика покачала головой. Ее глаза еще сверкали от злости.
— Роберт дал ему денег. Я видел, как парнишка прощался с ним ночью перед тем, как умереть. А за что мог дать ему денег Роберт? Я скажу! Сэм, научившись у своей подружки, шантажировал его. Ночью, когда праздновался День Нептуна, когда мы с тобой гуляли по пляжу, Сэм ждал Ираиду. И я уверен, что Сэм видел, как Роберт убивает свою дочь. Жаль, что я не поднажал на парня, когда разговаривал с ним!
— Это твои догадки!
Вика смотрела на Пашу, сидевшего перед ней на диване, враждебным взглядом закоренелого недруга. Их взаимная нежность, их воспоминания о юности, которые они так бережно хранили, каждый — в своем сердце, их желание помочь друг другу, словно бы вскипели в котле раздражения и испарились.
* * *
И теперь Паше хотелось только напиться. Он знал, что должен пойти к следователю, который ведет дело о смерти Ираиды, и рассказать ему все, что недавно выложил Вике. Но теперь это было выше его сил. Вместо этого он отправился в бильярдную. Цели у него были самые примитивные — добиться затмения разума.
В бильярдной, как и всегда, собралась, наверное, половина мужской части гостей отеля. Паша ожидал, что гости заведения будут беспрерывно говорить об аресте Роберта, ведь это событие из событий в скучной жизни курорта. Но нет, ничего подобного Седов не услышал. Скорее всего, об аресте Роберта не знал и персонал отеля.
С удивлением, Паша сообразил, что засекречено и обнаружение тела Ираиды. Еще в отеле он ненавязчиво поболтал с горничной, которая принесла ему ужин в номер, с мастером по ремонту кондиционеров, возившимся со сплит-системой в холле. Перекинулся парой слов с очередной хорошенькой девушкой на регистрации. Все эти люди были уверены, что мир не перевернулся, а директор отеля в командировке.
Заодно Седов убедился, что сомнительная история его свидания с Марьяной была уже почти забыта. Смерть сына Марьяны, шторм, какие-то другие дела, творившиеся в отеле, вытеснили новость «А тот рыжий — голубой!» из всех новостных топов отеля.
Паша понимал, почему правоохранительные органы соблюдали такую секретность. В сохранении тайны в Боровиковке были заинтересованы все: если выяснится, что на курорте обнаружился маньяк, сюда больше никто не приедет. Отель закроется, и двести жителей Бо-ровиковки потеряют работу, пусть даже сезонную. Отдыхающие больше не придут на городские рынки, им не понадобятся кремы для загара, от загара и загар на этом пляже вообще. Приезжим отдыхающим не нужны будут и прогулки на катере, на «банане», на «таблетке». Они не станут покупать надувные круги своим детям и сувениры из ракушек, не захотят заплатить за комнату тете Вале и тете Гале. Они вообще больше не приедут в Боровиковку и не привезут сюда свои денежки.
Молчание в данном случае было действительно золотом.
Весь вечер Паша сосредоточенно напивался, а после полуночи пошел к морю, где просидел и пролежал на песке почти до утра. Он слушал море.
Под утро настроение рыжего сыщика стало меняться. Бури, бушевавшие в его сердце, стихли. Он вдруг словно бы увидел события и людей со стороны. Большое видится на расстоянии, но и разглядеть рисунок, в который складываются маленькие камушки, можно только на некотором отдалении.
В итоге Паша сделал странный на первый взгляд вывод: отчасти и он не ошибался, и Вика тоже была права. Этот вывод удовлетворил его совершенно.
Солнечное свежее утро Седов не встречал. Он спал в своем номере.
День двенадцатый
Телефон трендел под самым Пашиным ухом. Это мешало спать, а сон Паше снился расчудесный: он выигрывал пятую партию у Ивана, тот отстегивал ему тысячу за тысячей. Паша радостно кормил свой бумажник новыми и новыми купюрами, Иван дивился его мастерству, да и пиво все не кончалось…
Наконец, звуки, издаваемые проклятым чудом техники, окончательно вырвали Павла Петровича из страны иллюзий. Он потянулся к трубке. Не слишком быстро, ибо его мозг был еще очень занят пересчетом денег, Паша сообразил, кто и зачем звонит. Петр Макарыч сообщал — нашелся негодяй, у которого не хватало зуба. Это был Евгений Трендякин. Он задержан, и Макарыч ждет Пашу для опознания преступника.
Седов пообещал тотчас же отправиться в дорогу до отделения милиции Боровиковки.
Он снова решил обратиться за помощью к Кире. Паша привел себя в порядок, оделся и направился в редакцию «Красного отдыхающего».
К большому своему разочарованию, Паша узнал, что его подружка сегодня с работы отпросилась — заболела ее мама. Сведения эти он получил от толстяка редактора, говорившего с Павлом Петровичем до странности напряженным тоном. И только когда Седов двинулся к двери, собираясь отправиться в поселок на своих двоих, все странности разъяснились.
— А как вас зовут? — спросил вдруг редактор.
— А вас? — отозвался Паша, который никогда не гордился своим воспитанием.
— Меня зовут Никита.
— Меня зовут Павел.
— Вы, Павел, на меня не обижайтесь, но я просто хотел уточнить, что вы — это точно вы. Я же все о вас знаю. Никакой газеты или журнала «Московская деловая жизнь» не существует. Я в Интернете проверил.
Честно говоря, Паша трагически позабыл, к чему упоминается это несуществующее издание. Он догадывался, что в глазах Никиты он разоблачен, однако теперь это мало его интересовало.
— Вы приехали сюда, чтобы помочь в чем-то Роберту Аванесовичу. Эти дела меня не касаются. Только я не понял сначала, зачем вам Кира? Вы же гей.
— Да? — без эмоций переспросил Паша, открывая дверь. Он всегда был равнодушен к домыслам чужих и малоинтересных ему людей. Тем более если знал, откуда эти домыслы родом.
Еще он успел подумать, что акция Киры против сплетен о рыжем сыщике, большого эффекта не возымела.
— Но именно это меня и настроило на разговор с вами, — признался Никита.
Паша обернулся. Приглядевшись к пухлому лицу молодого человека, сидевшего за столом, Паша интуитивно догадался, что сомнительная репутация человека с нетрадиционными вкусами сослужит ему на этот раз добрую службу. Он закрыл дверь, но остался на месте.
— Я и сам… ну… — Никита мялся, а Павел Петрович помогать ему не спешил. Наконец, редактор нашел уместную формулировку: — Мы с вами должны друг друга хорошо понимать.
Узнав все о вас, я подумал: зачем вам Кира понадобилась? Зачем вы соврали по поводу того, кем являетесь в жизни? А Кира — женщина! и в личном плане вам интересна быть не может. Зачем же вы с ней связались? Я вспомнил, что эта дурочка бегала тут и везде слухи о маньяке распускала. Получается, именно это вам и было интересно. Я прав?
— Ага, — ответил ему Седов, обратившись вслух.
— Будь вы таким, как все, я бы ни в жизнь не стал и рта открывать. Кире я ничего рассказывал и не расскажу — она очень глупая, хочет передать все Роберту Аванесовичу. И если я вместе с ней буду страшные истории рассказывать, то он нас вместе и уволит.
