— Черт возьми! Что с вами приключилось?
На этот раз Криспин не стал трогать щеку: тупая боль и без того напоминала ему, во что превратилось лицо. На шее до сих пор оставались следы от пальцев неудачливого палача.
— Вы постарались, да и другие тоже.
— Продолжаете пользоваться известностью, как я посмотрю, — глумливо ухмыляясь, заметил Уинком.
— Как всегда, милорд шериф. — Криспин отвесил поклон, хотя он вышел у него скорее издевательским, нежели церемонным. — До сих пор вы направляли ко мне посыльных или… «эскорт». — Он извлек письмо из кошеля, подержал в руке и лишь затем пустил по столу. — Почему на сей раз такая официальность?
— Да потому, что этот вызов и есть официальный. У нас теперь имеется о нем запись.
Уинком взял документ в руку и крикнул письмоводителю, дежурившему в соседней комнате. Вошел коренастый человек, молча забрал повестку и на выходе из кабинете мельком бросил взгляд на Криспина.
— Иногда, — продолжил шериф, — записи оказываются очень и очень полезны.
— Я вновь задам прежний вопрос… Почему?
Уинком сердито посмотрел на него, помедлил с ответом — вероятно, чтобы лишний раз подчеркнуть собственную принадлежность к избранным, в чей круг Криспину вход был заказан, — однако эффекта не получилось.
— Чтоб вам провалиться, Криспин! Вечно вы суете нос во все дела. — Шериф взял было бумаги в руки, но затем передумал. — У нас с вами отношения неофициальные. Пожалуй, даже слишком.
— И это вас огорчает? А может быть, на это кто-то другой жалуется?
— Не вашего ума дело. Я вас вызвал, и все тут. А зачем и почему, вас не касается. Так решил я, лорд шериф… Итак. Уже узнали, кто убийца?
— Нет. А вы?
Уинком раздраженно фыркнул, затем откинулся на спинку кресла, решив, видимо, сменить тон на менее формальный.
— Вы даже вообразить не можете, до чего мне досаждает эта работа. Быть шерифом, я имею в виду. Да. Я пытался отказаться от этой «чести», но законы нашего короля любого заставят подчиниться.
— Большой штраф?
— Не то слово. У меня, понимаете ли, есть свое собственное торговое дело. Но когда повелевает король…
— Да, я в курсе.
Уинком, похоже, на минуту забыл о неприятностях и даже улыбнулся Криспину:
— Вот именно.
— Саймон, мое терпение утомилось до предела. Вы вызвали меня, чтобы сообщить о новых уликах или, наоборот, узнать что-то новое?
— А у вас есть нечто новое?
На лицо Криспина вернулась кривая усмешка.
— Нет.
— Лжец. — Уинком привстал и наклонился над столом. — И не смейте называть меня по имени.
— Да, мой господин.
Криспин приложил ладонь к ноющей голове. Неужели Уинком не предложит присесть? Так недолго и сознание потерять… Шериф опустился в кресло и знаком показал Криспину сделать то же самое. Тот с облегчением повиновался.
Уинком несколько раз досадливо сжал кулаки. Лицо его потемнело, чему немало способствовал сумрак, царивший в комнате.
— Это дело насчет Николаса Уолкота… — заговорил Уинком. — Думаю, вам лучше оставить его властям.
— Да? Отчего же?
Шериф грохнул кулаком по столу и пророкотал:
— Потому что я так сказал!
— Ну, в таком случае — конечно.
— Не надо дерзить, Гест. Не думаю, что вам пойдет на пользу, если я решу еще разок заняться вашей физиономией.
— Да, мне пока вполне достаточно, — кивнул Криспин, потирая подбородок.
— До меня донеслись странные слухи. Что-то насчет полуночных купаний в Темзе.
Криспин хмыкнул:
— Тут удивляться нечему. Как вы сами выразились, я пользуюсь известностью.
— Если будете отмалчиваться, то я вам помочь не смогу. Так что придется забыть про Уолкота.
— С какой стати? Мне от него причитаются деньги.
— Он мертв.
— Согласен. Признаю, это несколько осложняет дело.
— И сколько он вам остался должен? — Уинком потянулся к своему поясу и достал из кошеля несколько монет.
Криспин поднялся со стула и, не веря глазам, приоткрыл рот:
— Что… что вы задумали?
— Собираюсь погасить его долг, чтобы вы с чистой совестью забыли об этом деле.
— Да что происходит? Вы? Решили мне заплатить?!
— Криспин, просто возьмите деньги и успокойтесь на этом.
Бессмыслица какая-то. Синдикат. Сарацины. Итальянцы. Мертвый торговец и священная реликвия. А теперь вот и Уинком вдруг возжелал заплатить недополученное жалованье…
— Вам кто-то приказал отвадить меня от этого дела? А ведь вы сами утверждали, что гильдия торопит с его завершением. Это они вас заставили написать ту повестку? Какое отношение они имеют к отправлению королевского правосудия?
Перед глазами Криспина всплыли учетные книги, в особенности записи о таможенных расходах, что сейчас лежали в его каморке. Кроме того, на память пришел мужчина в ливрее, который вроде бы за ним следовал… А интересно, какую ливрею носят слуги этой гильдии?
Уинком поморщился, но отмолчался.
— Имейте в виду, — наконец сказал он. — С теми, кто своевольничает, порой приключаются большие неприятности. Отчего бы вам не повиноваться и позабыть про убийство? Да и денежки вам не помешают.
— К дьяволу ваши деньги!
— Остановитесь, Криспин. Или очень сильно пожалеете.
Нечто подобное говорил и Махмуд. Криспин внимательно всмотрелся в напряженное лицо шерифа, но, кроме раздражения, ничего в нем не прочел.
— Криспин, я требую от вас повиновения. Ради своего же благополучия не лезьте в это дело.
В очаге зашипело мокрое полено, где-то у стенки процокала коготками прошмыгнувшая крыса — контрапунктные вставки к тишине и недодуманным мыслям Криспина.
— Понятно… Могу ли я быть свободен, милорд шериф?
Уинком вздохнул:
— Так вы перестанете вмешиваться?
Криспин передернул плечами:
— Позвольте идти?
Шериф откинулся на спинку троноподобного кресла и сложил руки на груди. Затем поднес кулак ко рту и задумчиво прикусил костяшку. Овальный камень в его перстне сверкал ко всему безразличными искрами. Он провел перстнем по усам, опустил руку на колено.
— Что ж, ступайте. Но помните: если не прислушаетесь к моим словам, вам останется только уповать на Господа.
Криспин церемонно поклонился — как если бы дело происходило при дворе, — после чего быстро покинул кабинет.
