— Да, но... — Люк поскреб в затылке. — Как бы то ни было, я хочу разок-другой сходить с тобой на занятия. Пусть меня научат, что следует делать в ситуациях, подобных той, которую мы только что обсудили.
— А... теперь понятно, почему ты так заинтересовался курсами, — протянула Ширли.
Проблема не в том, что ты не будешь знать, что делать, а в том, что у меня может не выдержать сердце, промелькнуло в ее голове. И что тогда будет с ребенком?
— Именно поэтому, — подтвердил Люк.
И хотя Ширли не видела особого смысла в его желании научиться помогать роженицам, в следующий раз они отправились на курсы вместе.
Появление Люка произвело небольшой фурор. Женщины с завистью смотрели на Ширли, у которой такой внимательный муж, — все решили, что она и Люк супруги, и они, переглянувшись, не стали никого разубеждать. А Синти Бейкер и Марта Маккейси принялись так хлопотать вокруг необычного посетителя, будто это сам принц Чарльз инкогнито невзначай наведался к ним.
Пример оказался заразительным, и на следующее занятие уже две другие посетительницы курсов привели с собой мужей. В конце концов царящее в классе оживление заставило подняться на второй этаж владелицу магазина. Узнав в чем дело, она на минуту задумалась, а потом отправилась обратно — вносить коррективы в объявление о приеме на курсы: отныне на занятия приглашались не только будущие мамы, но и папы тоже.
После второго посещения курсов Люк и приобрел тут же, в магазине, детскую кроватку и коляску — экипаж для малыша, как он выразился.
То, что именно он сделал эту покупку, стало возможным только потому, что Ширли неловко было устраивать сцену в магазине. Если бы Люк заранее сообщил ей о намерении приобрести что-то для будущего малыша, она возразила бы самым категоричным образом. Ведь между ними существовал четкий договор: Ширли не нуждается в деньгах Люка. Для нее этот вопрос был принципиальным.
Однако Люк ее перехитрил. Впрочем, хладнокровного расчета в его действиях не ощущалось. Он сделал покупку импульсивно, проникнувшись духом информации, которой его напичкали Марта Маккейси и Синти Бейкер.
Уже дома, в Бердиксе, Ширли попыталась завести разговор о возвращении денег за коляску и кроватку, однако Люк наотрез отказался их принять.
— Отец я или нет? — произнес он, в упор глядя на Ширли. — Пусть чисто биологический, как ты любишь повторять, но все-таки... И потом, я ведь не претендую на твоего ребенка. Рожай и расти его на здоровье, но хотя бы коляску я могу ему преподнести? Не говоря уже о кроватке... — Переведя дыхание, он добавил: — Лучше скажи, куда это все поставить. Может, в кладовую?
— Нет! — возмущенно воскликнула Ширли. — Если бы была готова детская, то поставили бы туда, но там ремонт, поэтому поставим... в мою спальню! Да, точно. Мне будет приятно просыпаться и первым делом видеть коляску. Кроватку тоже.
— Что ж, если приятно, так и сделаем.
Вообще-то Ширли избегала впускать Люка в свою спальню, но сегодня ему просто необходимо было туда войти, иначе он не смог бы внести покупки. И собрать из разрозненных фрагментов деревянную кроватку.
Ширли сидела на пуфике, спиной к трюмо, и наблюдала за тем, как он это делает. Каждое движение Люка казалось ей таким ловким, спорым, будто он был не дирижером, а краснодеревщиком.
Сборка потребовала некоторого времени, и спустя примерно четверть часа Ширли вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится это зрелище: Люк, собирающий посреди ее спальни детскую кроватку.
Не напрасно ли я с таким усердием отталкиваю его от себя? — проплыло в голове Ширли. Конечно, у меня не было и нет планов выйти замуж... Однако такая идиллическая картина кого угодно собьет с намеченного пути. Собственно, что плохого в том, что у меня был бы муж, а у моего малыша отец? Почему я так упорствую в своем нежелании иметь простое семейное счастье? Только потому, что все получилось неожиданно?
Она скользнула взглядом по стройной фигуре Люка, который в эту минуту вертел в руках какую-то рейку, и внезапно ее бросило в жар: он представился ей обнаженным, таким, каким был в тот безумный вечер в хореографическом зале.
Наверное, я смогла бы с ним жить, смущенно подумала Ширли. И даже, возможно, со временем полюбила бы...
Или уже любишь? — зазвенело вдруг в ее мозгу.
Ширли даже головой качнула, чтобы прогнать эту мысль.
Затем в ее сердце вкралась печаль. Дело ведь не только в нежелании Ширли связать судьбу с Люком — он сам тоже этого не хочет. Сколько раз Ширли слышала от него, что жениться он не собирается и на роль отца не годится? Неоднократно.
Люк повторял это едва ли не при каждой встрече. И Ширли не только воспринимала это нормально, но даже радовалась, что все так замечательно складывается. Главным для нее было то, чтобы будущий малыш принадлежал только ей.
Эгоизм — вот как называла это Сандра. Не из-за Люка, нет. Из-за самого ребенка, у которого должен быть отец. Только тогда он сможет развиться в полноценную личность.
К тому же не следует сбрасывать со счетов довольно высокую вероятность гибели Ширли во время родов.
Размышления о наихудшем варианте развития событий были наиболее мучительными. И вовсе не из-за того, что Ширли пугала смерть. Она сама удивлялась, с каким безразличием думает о своей возможной кончине. Но судьба ребенка тревожила ее безмерно.
Как он — или она, если это девочка, — будет жить на свете, не имея ни матери, ни отца?
— Что ты загрустила? — вдруг услышала Ширли.
Подняв голову, она увидела Люка, стоящего напротив нее, возле собранной кроватки.
— Не вешай нос, все будет хорошо.
Глядя в его улыбающиеся карие глаза, Ширли почти поверила в это.
И все-таки роды тревожили ее.
Конечно, нет женщины, которая в ожидании ребенка не думала бы о том, как будет рожать. Однако у Ширли была особая ситуация.
Несколько раз она обсуждала тему будущих родов и своего слабого сердца с доктором Линой Смитсон. Та всячески успокаивала ее, говоря, что нынешняя медицина творит чудеса и бояться нечего. Конечно, толика риска есть, но на то существуют опытные врачи.
После таких бесед тревога Ширли на некоторое время исчезала, но проходила неделя и все начиналось сначала. Бывали дни, когда из-за мрачных мыслей Ширли не находила себе места.
Однажды ей приснился кошмарный сон. Возможно, он был навеян разговором с Люком, состоявшимся перед тем, как тот посетил курсы для будущих мам.
Ширли будто бы лежала на траве, на обочине хорошо знакомого шоссе, по которому почти каждый день ездила из Бердикса в Манчестер и обратно. Была ночь, и темное небо над сосновым леском озарялось сполохами бушующей где-то на востоке грозы. Ширли видела эти отсветы, и черный лес, и белеющий на шоссе «бентли», и одновременно себя, но будто со стороны. Она находилась в каком-то странном виде — в разодранной одежде, с обнаженными ногами и раскинутыми руками. Ее широко раскрытые глаза отражали вспышки далеких молний, но не реагировали на них, а во всей фигуре ощущалась пугающая неподвижность.
