— Он потрясающий. И твой Гидо не знает, что ты мне его подарил.
— Кэти... ты только не уходи.
— Сама? Ни за что.
— Ты не уходи... если я... и ты...
— Брюс, не порть роскошное утро. Мы же уже обсуждали...
Он вдруг подхватил ее и усадил на каменный парапет, а сам встал прямо перед ней, прижав ее ноги всем телом и не давая спрыгнуть.
— Кэт, ты же не такая. Ты не зануда. Ты веселая, языкастая, искренняя, вспыльчивая — ты привыкла жить чувствами, а не разумом. И еще — ты чувствуешь ко мне то же самое, что и я к тебе. Этому чувству глупо сопротивляться, поверь мне.
— О да! Уж ты-то знаешь.
— В том-то и дело, что я не знаю. Я никогда раньше этого не чувствовал. Сексуальное возбуждение — о, его может вызвать и похабная картинка в порножурнале, и откровенная сцена в кино... Тут другое. С тобою рядом я лечу. У меня хорошее настроение. Все получается. Я засыпаю — и улыбаюсь, потому что утром увижу тебя. Я новыми глазами смотрю на страны, которые видел десятки раз. Что же это, Спэрроу? Влечение? Нет. Может, ты знаешь?
— Я не знаю...
— Не прячь глаза, храбрый камышовый Котенок. Ты знаешь. И я знаю. Но если мы оба все еще боимся говорить... Значит, надо подождать. В нужное время и в нужном месте все скажется само собой.
Солнце разгоралось над вечно юным древним городом. Открывались маленькие кафе, из пекарен и булочных доносился оглушающе прекрасный запах хлеба.
Кэти шла рядом с Брюсом и улыбалась своим мыслям. Ощущение счастья росло и ширилось, мир был прекрасен — и рядом нею шел Блэквуд, человек, в которого она влюбилась без памяти и с первого взгляда.
Из Франции они улетели в Колумбию, которая, по понятиям Кэти, буквально кишела наркобаронами и повстанцами, а на деле оказалась очень зеленой, очень красивой и очень поющей. Тут пели все — от мальчишек, играющих в футбол, до продавцов мороженого и холодной воды. Впрочем, как и всегда, времени на осмотр Боготы у них не было — Брюс встретился с местными бизнесменами, обсудил с ними будущую постройку какого-то потрясающего завода по очистке морской воды, затем в абсолютно немыслимом темпе прокатился с Кэти по городу, они пообедали в симпатичном ресторанчике... к вечеру Брюс Блэквуд скомандовал «отлет». Или «вылет»...
К удивлению Кэти, на небольшом аэродроме в четырнадцати милях от города их ждал не реактивный джет, на котором они прилетели сюда и который был способен совершать трансатлантические перелеты, а небольшой, даже слегка легкомысленный двухмоторный самолетик. Белый, симпатичный, с изумрудной полосой по борту. Ни одного человека возле самолета не наблюдалось. Кэти вылезла из арендованной машины и с наслаждением потянулась оглядываясь по сторонам. Зеленое море сельвы подступало к самому аэродрому, волновалось взрывалось резкими криками попугаев — то есть это Кэти так решила, что попугаи, бог его знает что именно орало такими пронзительными голосами в непролазной чаще. Всюду цвели цветы — белые, желтые, красные, лиловые. Воздух звенел от кузнечиков и цикад. Кэти вздохнула от восторга и попросила:
— Брюс, пожалуйста, пока пилот не пришел, давай тут погуляем? Я одна боюсь, а очень хочется в лесочке побродить...
— Лесочек! Спэрроу, ты даешь! В этом лесочке, как ты выражаешься, без мачете сильно не побродишь. Кроме того, пилот не придет.
— Как?!
— Пилот уже здесь, Спэрроу.
— Где?
— Пилот, Спэрроу, это я.
— Ты-ы?!
— На редкость обидно это ваше недоверие. У меня и лицензия есть, хочешь, покажу?
— А куда мы летим?
— Да тут недалеко.
— В Венесуэлу?
— Дальше.
— Ох... В Бразилию?
— Дальше.
— Я дальше карту не помню.
— Попробуй другое направление.
— Там тем более ничего не помню, кроме Панамского канала. Стало быть, летим к океану? Ладно, ты мой босс, надо слушаться. Ты уверен, что хорошо водишь эту штуку?
— Не знаю, не пробовал. Шутка. Полезай в кабину. Будешь хорошо себя вести, дам порулить.
— Правда?
— Нет. Тоже шутка.
— Жаль.
— Да ну? Неужели не боишься, храбрый Котенок?
Кэти одарила его абсолютно безмятежным взглядом изумрудных глаз.
— А чего бояться? Мы же над водой полетим.
Брюс расхохотался и полез на место пилота.
Лететь в маленьком самолетике оказалось гораздо интереснее, чем в большом лайнере. Кэти сначала немножечко испугалась — а потом пришла в дикий восторг, верещала от счастья и ежесекундно дергала Брюса за рукав. Под ними, совсем близко, лежали ярко-желтые квадратики полей, светло-зеленые луга, четкие прямоугольники деревень и городков, море леса — и все было видно, даже крошечных коров, безмятежно пасущихся на поросших сочной травой холмах. Совсем уж микроскопические мальчишки оживленно махали руками, задирая головенки... ну из какого лайнера это увидишь?
А потом растительность стала реже, потянулись города, серые ленты автострад, дымящие коробки заводов и фабрик. Еще немного — и Кэти ахнула от восторга. Впереди синей бескрайней ширью разливалось море...
Брюс Блэквуд улыбался, твердой рукой сжимая штурвал. Честное слово, сейчас он мог бы полететь без всякого самолета. Рядом с ним сидела девушка его мечты... нет, это пошлости. Рядом с ним сидела Кэти — отчаянная, отважная, веселая, милая, красивая Кэти, и Брюс совершенно точно знал: они летят к счастью.
На сапфировой глади моря Кэти увидела зеленый островок, окаймленный янтарной полосой песка. В одном месте береговая линия резко уходила в глубь островка, отчего очертаниями он походил на лист кувшинки. Внезапно Кэти поняла, что они снижаются, вопросительно посмотрела на Брюса — но его лицо было непроницаемым.
Вскоре стало возможно различить даже небольшие объекты, и Кэти увидела ровную светлую посадочную полосу, оканчивавшуюся небольшой площадкой. Самолетик мягко зашел на посадку, покатился по земле, слегка подпрыгивая, потом лихо развернулся — и замер. Кэти захлопала в ладоши, приветствуя мастерство пилота, Брюс сорвал с головы наушники и церемонно раскланялся.
Потом он вылез из кабины, обошел ее, распахнул дверцу Кэти и подал девушке руку.
— Добро пожаловать, Котенок...
Ей показалось, что голос ее босса немного дрогнул. Кэти ощутила неясную тревогу, впрочем, не страшную, не гнетущую, а такую... как в детстве, когда утром на Рождество лежишь и знаешь, что под елкой тебя уже ждет сюрприз...
Она грациозно спрыгнула на землю, огляделась по сторонам. Лениво помахивали перистыми листьями высокие мохнатые пальмы, увитые орхидеями и диким вьюнком. Море с шипением накатывало на белоснежный песок широкого и абсолютно пустого пляжа. Солнце клонилось к закату, и небеса уже приобрели аметистовый оттенок, а облака подсветились пурпуром...
