— Теперь понимаешь? — Гален ликующе рассмеялся.
— Да. Но ты представляешь себе, как трудно лишитьдракона его рогов?
— Какая разница! Келлер, перестань хмуриться, порадуйсясо мной! Мы же нашли ответ. Нам известно уязвимое место драконов. Мы знаем, какбороться против них!
Келлер была не в силах сопротивляться: радость Галенаоказалась заразительной. Чувства, погребенные в глубине ее души, разомвырвались наружу. Она пожала руку Галена, стараясь не выдать внутренней дрожи.
— Это сделал ты, — сказала Келлер. — Тыобнаружил эти строки.
— Но они на твоем листе. Их могла бы найти и ты.
— А ты первым предложил изучить свитки.
— А ты… — Он вдруг осекся и с улыбкой посмотрел ейв глаза.
Их лица разделяли всего несколько дюймов, и они говорилишепотом. Глаза Галена цветом напоминали летние листья, ярко-зеленые, с явнообозначившимися зелеными прожилками.
И вдруг его лицо исказила боль. Он по-прежнему смотрел наКеллер, сжимал ее руку, но глаза его стали печальными.
— Ты — единственная… — наконец тихо произнес он.
Келлер сжалась.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты все понимаешь.
Он произнес эти слова так просто, так убедительно, чтовозразить было нечего.
Но Келлер стояла на своем:
— Послушай, Гален, если ты о том, что случилось вбиблиотеке…
— Наконец-то ты признала, что там что-то случилось!
— …тогда я не понимаю, что с тобой стряслось. Мы обаоборотни, в ту минуту мы утратили способность рассуждать здраво. Находились всостоянии стресса. Пережили минуту… физического влечения. Так бывает иногда, ноне следует воспринимать все это всерьез.
Гален внимательно посмотрел на нее:
— Значит, ты убедила себя, что это была «минутафизического влечения»?
И в самом деле, Келлер почти удалось убедить себя, что междуними ничего не было.
— Я же объяснила, — продолжала она хриплымголосом, — любовь — удел слабых. А мне чужда слабость, я никому не позволюзаставить меня стать слабой. И потом, при чем тут ты? У тебя уже есть невеста.Илиана отважна, добра и прекрасна, скоро ее могущество будет безмерным. Чего жееще ты хочешь?
— Ты права, — кивнул Гален. — У нее множестводостоинств. Я уважаю ее, восхищаюсь ею, даже люблю. Разве ее можно не любить?Но я в нее не влюблен. Я…
— Не говори так! — Келлер вроде бы сердилась, нослова Галена ее обрадовали. Однако она заставила себя продолжать: — Какой принцможет ставить собственное счастье превыше счастья своего народа? Превыше участицелого мира?
— Это неправда! — вскипел Гален. Он был в ярости.Его глаза вдруг вспыхнули глубоким зеленым пламенем. — Я не отказываюсь отцеремонии. Просто пытаюсь объяснить, что на самом деле люблю тебя. Ты — моядуховная супруга, Келлер. И ты знаешь это.
Духовная супруга… Эти слова поразили Келлер. Но она сумелавыстроить преграду в душе. Слова ударились о преграду, но не улетучились, апопали в какую-то нишу, созданную для них, и улеглись в нее.
Наконец-то были найдены и произнесены слова, точноописывающие их отношение друг к другу: это не физическое влечение, порожденноестрессом, и не романтический флирт, а соединение духовных супругов.
Духовные супруги — Келлер и Гален.
Но это ничего не меняло: им не суждено быть вместе.
Глава 14
Келлер закрыла лицо руками и заплакала.
Она дрожала — Ракша Келлер, которая никого не боялась иникому не открывала свою душу. Она нелепо всхлипывала и скулила, какдвухмесячный щенок. Хуже всего было то, что ей никак не удавалось взять себя вруки.
Но вдруг Гален обнял ее, и Келлер заметила, что он тожеплачет.
Однако, в отличие от нее, Гален не старался сдержатьслезы, — наверное, потому, что от этого не становился слабее. Он гладилдевушку по голове, не переставая шептать:
— Келлер, мне так жаль. Келлер… можно звать тебя Ракша?
Келлер яростно потрясла головой, смахивая слезы.
— Для меня ты все равно останешься Келлер. Просто… этоты, вот и все. И я сожалею обо всем, что случилось. Мне больно видеть, как тыплачешь. Наверное, ты думаешь, что было бы лучше, если бы мы никогда невстретились…
Неожиданно для себя Келлер вновь покачала головой. А потом,словно боясь, что другого случая не представится, обняла Галена, уткнуласьлицом в его мягкий свитер и затихла, полностью растворившись в этом счастливоммгновении.
Всю жизнь она старалась спрятаться за высокими, прочными инеприступными стенами, поскольку знала: рухнув однажды, они навсегда перестанутсуществовать, обратятся в прах. В эту минуту Келлер чувствовала себя совершеннобеззащитной.
Беззащитной — но не одинокой. Она ощущала не толькофизическое присутствие Галена, но чувствовала силу его духа. Ее влекло к нему.Они тянулись друг к другу. Все ближе и ближе… пока не соприкоснулись.
Ей открылись его мысли, и вновь ее сердце чуть неразорвалось.
Ты — единственная. Ты — моя духовная супруга, — звучалу нее в голове его голос.
Новое чувство захватило Келлер, и она радовалась ему.Правда, она еще раз попыталась протестовать — по привычке, но не сумела. Келлерне могла лгать тому, кто читал ее мысли.
Когда я впервые увидел тебя, — продолжал он, — тобыл совершенно очарован. Но об этом я уже говорил, верно? Я впервые в жизнигордился тем, что и я — оборотень. А ты?
Келлер смутилась. Она еще не перестала плакать — нет, ужеперестала. Теперь, когда в нее вливались его тепло и страсть, когда руки Галенаобнимали ее, мысли его читались ясно, как свои. И было невозможно устоять передискушением.
Кажется, и я горжусь, — отозвалась Келлер. — Нотолько отчасти. А в остальном…
О чем ты говоришь? — перебил он, стараясь уберечь ее отмрачных мыслей. — О нашей истории? О драконах?
Нет. О том, чего ты еще не понимаешь. О том, что присущенатуре зверя. — Даже теперь Келлер боялась полностью открыться ему. — Давайне будем об этом, Гален.
Расскажи мне все, — попросил Гален.
Нет. Я помню о том, что случилось давным-давно, когда мнебыло три года. Радуйся, что ты можешь выбрать, в какого зверя будешьпревращаться.
Келлер, прошу тебя, — повторил он.
Тебе ведь ненавистна звериная жестокость, — возразилаона. — Помнишь, как ты отдернул руку, когда коснулся моего плеча вкабинете музыки?
В кабинете музыки? — Гален задумался.
