что-то украсть?
Чувствую, как часть толпы затаила дыхание в ожидании развязки…
Глава 26. Куплю пилюлю от нервов
Ева
— Пусто, капитан! В карманах ничего нет.
— Обыщите ещё раз! Я таких издали чую!! — почти рык.
Новые обыски не приводят к успеху. У мальчика не находят ничего, кроме сломанной пуговицы.
— Вокруг свидетели, которые могут подтвердить, что ребёнок ничего не воровал! Какие ваши доказательства его вины?! Отпускайте мальчишку, капитан! — изо всех сил стараюсь спрятать в голосе дрожь.
— Ишь, какая выискалась! — на лице капитана читается острое раздражение. — Говоришь, он мать потерял? Увижу, что этот оборванец крутится вокруг честных людей, отправлю в темницы крыс кормить! И мне будет всё равно, есть ли у него что-либо в карманах!
Бледного парня толкают в мою сторону. В этот момент жёсткая хватка исчезает с моих локтей, ребёнок налетает на меня, а я, не удержавшись, шлёпаюсь на попу.
Не так уж и больно… но довольно унизительно.
Слышу сдерживаемые смешки и раздражённое ворчание капитана.
Поднимаюсь, потирая ушибленное место.
Вот хамы.
Мальчишка тоже поднимается и растерянно зыркает то на меня, то на смакующих эту картину горожан, то на спины удаляющейся городской стражи.
Молча беру его за руку и шагаю прочь. Лучше бы нам поскорей убраться отсюда, не нравятся мне взгляды из толпы.
Ребёнок даже не пытается упираться и послушно идёт следом.
— Оно того стоило? — прерываю молчание, когда мы отходим на достаточное расстояние.
— Что?
— Не прикидывайся, я поймала тебя за руку, когда ты собирался обчистить карманы той фиры! Капитан тоже это видел, поэтому был так зол! И вот я тебя спрашиваю, стоило ли оно того? Или ты не понимаешь, что таким образом делаешь людям плохо?
— Понимаю, — шмыгает.
Похоже, пацана начинает потихоньку отпускать и только теперь накрывает осознание того, что могло случиться.
— Не реви! — строго, чтобы не вздумал себя жалеть. — Где твои родители?
Мотает головой.
— Сирота, что ли? — горло сжимается от одной этой мысли.
— Не. Папаня есть, но я к нему ни за что, — шмыгает и вытирает нос рукавом грязной рубашки.
— А чего ж так? — немного смягчаюсь.
— Так, я коли монет не принесу, он меня того… бить будет.
Вот те на.
— Зовут тебя как?
— Мика.
— А я фира Лори, — рассматриваю его тощую шею. — Голоден?
Кивает и поднимает на меня глаза, полные затаённой надежды.
— Ладно. Накормлю, а потом решим, что с тобой делать. Обещай слушаться и не вздумай воровать!
Активно кивает.
Не особо в это верю, но как бросить на улице голодного ребёнка?
По пути в лавку покупаю маковую баранку, серый хлеб, кусок ветчины, сыр и пару красных сладких яблок.
Баранку сразу протягиваю Мику. Он вгрызается в неё и тут же набивает рот. Как хомяк.
Вздыхаю, потому что у него ну очень грязные руки. Было бы правильнее, сначала заставить Мика тщательно умыться, но не морить же его и дальше голодом. Я видела, какими глазами он смотрел на еду.
Пока в лавке фиры Кларис нет покупателей, я коротко объясняю ей ситуацию. Хозяйка скептически смотрит на Мика. Мик смущённо опускает глаза в пол.
Ставим на кухне лохань. Выливаем туда котёл горячей воды и два котла холодной.
— Давай-ка для начала приведи себя в порядок, а то чумазый, как трубочист, — протягиваю пацану кусок мыла и холстину, которые мне выделила фира Кларис. — Сам помыться сможешь? — уточняю на всякий случай.
— Смогу, уважаемая.
Ишь, вежливый какой.
— Только, чур, не филонить! Хорошо? А как будешь готов, налью тебе горячего чаю и дам хлеба с ветчиной!
Ловлю нетерпеливый мечтательный детский взгляд и выхожу из кухоньки.
Нда… баранкой он явно не наелся.
В лавку заходят покупатели, и какое-то время я занимаюсь ими, а когда заканчиваю, оказывается, что Мика уже не только успел помыться, но и переоделся в чистую рубашку.
— А рубашка откуда? — оборачиваюсь к фире Кларис.
— Так, от мужа моего почившего ещё осталось. Великовато, конечно, но рукава закатать и можно носить. Чего добру пропадать? Я сейчас до соседки схожу, у неё в сундуках и штаны могут найтись. Дети-то её давно повырастали.
Кхм. Ладно. Вещи здесь действительно не принято выкидывать. Их бережно хранят годами и носят до тех пор, пока ещё можно носить.
— Ладно. Мик, ты молодец. Вижу, что постарался. Садись за стол, покормим тебя, как обещала.
Делаю бутерброд с ветчиной и сыром, наливаю горячий чай и ставлю это всё перед мальчишкой. У Мика загораются глаза.
— И вот ещё яблоко, — тоже кладу на стол. — Да не торопись ты так! Еду надо тщательно пережёвывать, а не запихивать за обе щеки!
Новые покупательницы отвлекают меня, и я растворяюсь в работе. Одни уходят, приходят другие, и всё начинается сначала.
Звон колокольчика.
— Добро пожаловать в лавку фиры Кларис…
Поднимаю глаза, готовясь с улыбкой приветствовать новых гостей, и упираюсь в обсидиановый взгляд.
Удар сердца. Отвожу глаза, замечаю рядом с Орнуа неизменную белокурую фею и ехидну.
Улыбка феи на мгновение меркнет, но тут же вспыхивает с новой силой, растягиваясь до ушей. Меня передёргивает.
— Знаешь, дорогой, думаю это место не для таких, как мы… ты же знаешь, мне подходят только сорочки из шёлка или тонкого батиста… — стреляет глазками в меня и демонстративно обхватывает предплечье Рэйнхарта. — Едва ли у них есть то, что мне нужно.
— Ну почему же. У нас есть и шёлк и батист… — почему-то становится обидно за лавку, хотя надо бы прикусить язык и порадоваться, что они не собираются задерживаться.
— И с кружевами? — недоверчиво.
— И с кружевами. Ночная сорочка? Дневная? — включаю рабочий режим, запихивая поглубже свои эмоции.
— Ночная… — слово это из её уст звучит двусмысленно и слишком томно, при этом Анриетта следит за моей реакцией.
— Хорошо, — подхожу к вешалке, чтобы выбрать подходящие варианты.
— Но мне нужна только самая лучшая! — летит в спину капризное замечание.
Если она надеется вывести меня, то не дождётся.
— Вам могут понравиться вот эти варианты, — как ни в чём не бывало, выкладываю на прилавок три наших лучших ночных сорочки и чувствую, что такое спокойствие раздражает обеих женщин Орнуа. И старшую, и “новоиспечённую”.
Хотели увидеть шоу? О нет, только не за мой счёт.
Чувствую прожигающий взгляд Рэйнхарта.
Ну и пусть себе смотрит. От меня не убудет.
Не убудет же?
Внутри растёт раздражение. Вот почему так получается, что именно перед ним я всегда выгляжу по-идиотски? То мокрая, то в наряде старомодного арлекино, то в рабочем платье, чепце и переднике… Единственный раз, когда я была одета прилично
