свои места. Вот почему они общались на футболе.
Вивиан – голос разума во всем этом безумии. Она думает, что Беатрис отдаляется от меня из-за Эленор.
– Я понимаю, что это не мое дело, но она объяснила, что между ними происходит?
Вивиан комкает салфетку.
– Да ничего необычного. Вряд ли это большая тайна. Крэйг не помогает с детьми, Беатрис устала. Крэйг сам как большой ребенок, которому нужны внимание и помощь. Вот ей и надоело. Думает, если они разойдутся, то ей придется обслуживать на одного человека меньше. Это ее слова, не мои.
Интересно.
– А они ходили к семейному психологу?
– Крэйг в такое не верит… Ой, время-то уже, – вдруг говорит она, взглянув на часы и поднявшись. – Извини, мне пора. У меня зумба.
– Пока ты не ушла, я хотела сказать спасибо за то, что посоветовала меня своей соседке. У ее сына день рождения, и она обратилась ко мне за крупным заказом.
– Да, конечно! У тебя очень вкусный шоколад.
Мы прощаемся, и я остаюсь сидеть и допивать кофе. Я правильно услышала? Ей нравится мой шоколад? В голове звучит голос Мел: «Милая, да поверь ты уже нам. Твои конфеты просто отпад».
Я издаю смешок, но потом думаю о Беатрис и предстоящем разводе. Бедная Беатрис. Крэйг не хочет даже к психологу сходить. Макс был готов пойти мне навстречу. Он позволил мне выбрать специалиста, вот только он не знал, что я искала замужнюю женщину с детьми, чтобы она приняла мою сторону. Тут я и нашла доктора Джози. Вообще, она доктор Джадалавалич, но это никто не может выговорить, поэтому все зовут ее по имени. Оказалось, что в профессиональном плане она беспристрастна, но попытаться стоило. Может, она и не встала на мою сторону, но мне она все равно понравилась – в другой жизни мы могли бы стать подругами.
Доктор Джози открыла нам глаза на неудобную правду. Например, если бы я была коммуникабельнее и просила бы Макса помочь, он бы чаще вовлекался в домашние дела. Я думала, что мне не нужно просить – он сам должен приходить и брать инициативу. Но в этом и заключается разница между матерью и отцом. Мамы инстинктивно понимают, что и когда нужно их детям. Отцов нужно направить. Ну, по крайней мере, в этом признался Макс. Он думал, что у меня все под контролем.
Я сказала, что заботиться о ребенке и держать все под контролем физически и в голове – понятия несовместимые. Как только я научилась выделять себе время, чтобы немного подремать, у Майи начали прорезываться зубки, и вся налаженная система вышла из-под контроля. У нее то сыпь, то запор, то диарея, то простуда и еще миллион других проблем. Я тушила один пожар, и начинался новый.
Я обижалась на Макса, потому что он не знал, что делать, и не признавал, что уход за ребенком – тяжелый труд. Он не пытался помочь, палец о палец не ударил. Я зачастую задавалась вопросом, в одном ли доме мы живем, настолько разные представления у нас были. У терапевта мы начали говорить о своих чувствах, и отношения стали налаживаться.
Тогда мы с Максом выделяли друг другу время только для сеансов. Сестра Макса приглядывала за Майей, чтобы мы могли пойти к психологу. Иронично, но мы даже не подумали о том, что можно попросить Мэйв присмотреть за Майей, чтобы мы пошли на нормальное свидание.
Сеансы по двести долларов стоили того. Мы начали понимать друг друга. Я, наверное, могла сэкономить много денег и просто перечитать «Мужчины с Марса, женщины с Венеры» и услышать примерно то же самое, но тогда читать мне было сложно. Я еле-еле держала глаза открытыми, куда уж тут сконцентрироваться на странице. Вот насколько я устала.
В итоге я научилась говорить Максу, что мне от него требуется. Я стала делать что-то для себя, например могла взять перерыв и пойти на небольшую прогулку. Потом я решила поставить в свое расписание йогу, и все эти крохотные изменения привели к большим переменам.
В случае с Беатрис, хоть она и отправляла Сесилию в школу, дома у нее оставался Бенджамин. История повторялась с младшим ребенком. Она, наверное, думала, что Крэйг будет больше помогать со вторым чадом – они ведь уже через это проходили и наверняка считали, что с ним будет проще. Я прокручиваю это все в голове. Мне кажется, я понимаю, что она чувствует.
Я не рассказывала Беатрис о наших походах к психологу. Никому не рассказывала, потому что мне было стыдно признать, что у нас не все гладко. Разве мы не должны натянуть улыбку и притворяться, что все в порядке? Может, если бы я ей рассказала, она бы сначала пошла ко мне.
Но Беатрис решила ко мне не обращаться, и это тяжелым камнем ложится мне на сердце.
Телефон звонит, выдергивая меня из размышлений. Номер я не узнаю, поэтому даю звонку переключиться на автоответчик. А вдруг это по работе заказ? Уф. Надо было ответить. Через пару секунд на телефон приходит записанное сообщение. Я нажимаю на него и слушаю.
– Фэллон, это Пэм из агентства по усыновлению. Мы нашли записи и отправим их вам с дополнительной неидентифицирующей информацией. Документы должны прийти к вам в течение двух недель.
Я обхватываю голову руками. «Неидентифицирующая» информация? Многообещающе это не звучит. Я вспоминаю, как однажды Майя нашла в буфете кусок мяса неизвестного происхождения и с отвращением на лице спросила: «Что это?»
Это я. Грустный кусок мяса неизвестного происхождения.
Глава 22
Прошло два дня с тех пор, как я переделала свой профиль на Fireworks Friends, а мне так никто и не написал. Теперь я понимаю, каково Эйвери искать парня. Это раздражает. Я проверяю свое фото: вдруг его как-то странно обрезало? Дело в нем? Да, ракурс довольно близкий, но выгляжу я достойно. Я даже сделала макияж – бронзер и немного блестящих теней для век. В любом случае выгляжу я лучше, чем обычно по пути в школу.
Я возвращаюсь к шоколаду и добавляю ваниль. Вся моя воля уходит на то, чтобы не слизнуть шоколад с лопатки. Просматриваю рецепт, который записала для соседки Вивиан, – она заказала сто шоколадно-ванильных трюфелей. Ко мне стабильно поступают заказы по сарафанному радио. Я опасалась, что стриптизер разрушит мою репутацию, но этого не случилось. Когда-нибудь я сделаю официальный веб-сайт.
На телефон приходит уведомление из приложения знакомств. Наконец-то. Сердце ухает в пятки.
