— О чем это ты?
Но он лишь покачал головой, злорадно ухмыляясь. Лори едва заметила эту ухмылку, мозг ее лихорадочно работал.
Работает на Малдини… Надо непременно предупредить Алекса — но тогда придется рассказать и о их с Джеймсом отношениях.
— В такой ситуации неизбежно… — Он провел ребром ладони себе по горлу.
Лори внутренне содрогнулась. Конечно, он старается сделать как лучше, но, несмотря на это…
— А что конкретно ты делаешь у Малдини?
Джеймс принял важный вид.
— Не задавай лишних вопросов, дорогая. — Из комнаты позади них донеслись взрывы хохота, и он бросил быстрый взгляд через плечо. — Сейчас нет времени, но скоро ты все узнаешь. Скажу лишь, что тебе не придется долго терпеть домогательства этого подонка. До сих пор тебе это удавалось?
Она густо покраснела.
— Да. Но…
— Я пытался дозвониться тебе, чтобы сообщить, что я здесь, но всякий раз подходил или этот кретин, или какая-то старая дура, так что я немедленно бросал трубку.
«Значит, вот какие были эти неполадки на линии…» — догадалась Лори, но он продолжал испытующе смотреть на нее.
— Должен сказать, дорогая, семейная жизнь — даже с этим дьяволом, похоже, идет тебе на пользу. Ты сегодня обворожительна. Такая… чувственная. — Голос его слегка поплыл, и тут только Лори уловила исходящий от него запах спиртного. — Ты даже еще красивее, чем в день свадьбы.
— Ты был там? — Глаза ее почти поглотили остальную часть лица. — На площади?
— Естественно.
Значит, ей не померещилось. И снова ее охватил ужас при мысли о том, что может натворить Алекс, если узнает…
— Но зачем? — «Зачем причинять себе лишнюю боль?» — подумала она, но вслух произнести не решилась.
— Из любопытства, наверное. Вроде как посмотрел репетицию нашей с тобой свадьбы.
Наконец она собралась с духом, чтобы выговорить:
— Джеймс, прошу тебя, не продолжай. Я должна тебе кое-что сказать. Я… не смогу.
Глаза его слегка сузились.
— Что ты, черт побери, имеешь в виду?
— Я не смогу, — повторила она, — оставить Алекса и выйти за тебя замуж. — Вначале Лори хотела как-то смягчить удар, подготовить его и пыталась сделать это еще в письме, но возможно, — подумала она, — после внезапного признания ему, наоборот, будет легче забыть ее.
— Что?
— Я виновата перед тобой, Джеймс. — Она попыталась взять его за руку, но он вырвался. — Но с моей стороны было бы нечестно выходить за тебя замуж. Я не люблю тебя. Я поняла, что люблю Алекса.
На мгновенье наступила полная тишина, затем он произнес:
— Как романтично. — Ухмылка скривила лицо Джеймса, всю мальчишескую веселость как рукой сняло. — Ну-ну. Что ж, быстро ты обернулась.
— Что ты имеешь в виду?
— Любишь его? Не смеши меня. Деньги — вот что вскружило тебе голову, милочка. Вот это все, — он указал рукой назад, на palazzo, наполненный музыкой и смехом. — Блеск, мишура — и деньги.
— Нет. Не думай, будто я не задавала себе этого вопроса много раз, но клянусь тебе, дело не в этом. О Джеймс, — она была готова заплакать, — я так виновата перед тобой.
— Виновата? — Его распирало от еле сдерживаемого бешенства. — Значит, я провел последние пять лет, заискивая перед этим твоим недоумком-папашей…
— Ах! — Лори едва не задохнулась от ужаса и негодования.
— А что до тебя, то ты всего лишь маленькая дрянь… — Он запнулся подбирая слова.
Лори ненадолго прикрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы.
— Что до меня? — спросила она прерывающимся голосом.
— Ты, дорогуша, была моим пригласительным билетом в богатую жизнь — до тех пор, пока «Пэджет» еще хоть как-то дышал на ладан. А потом ты стала для меня средством расквитаться с этой свиньей за унижение, которое я перенес от него.
— Ты хочешь сказать, — еле слышно произнесла она, — ты не любишь меня и никогда не любил?
Он надсадно, с издевкой захохотал.
— Любил тебя? Боже праведный, конечно, нет. Но даже…
Она заметила, что взгляд его стал жестче, и рванулась было прочь, чтобы убежать, но не успела: он вцепился в нее, схватил в охапку и грубо прижал к себе.
— Нет! Пожалуйста, Джеймс, пусти меня, — неистово зашептала она. Даже сейчас она не могла позволить себе позвать на помощь и навлечь гнев Алекса на свою и его голову.
— Отпустить тебя? Но не раньше, чем я наслажусь твоим аппетитным телом.
И, зажав ей рот своим, чтобы заставить замолчать, он начал грубо мять ей грудь, немилосердно тискать пальцами нежную плоть. Это была чудовищная пародия на ласку Алекса, и Лори сквозь муслин почувствовала, какие липкие у него ладони.
Свет померк у нее в глазах, она не могла дышать, но тут услышала, как Джеймс что-то пробурчал — и, о чудо, отпустил ее. Она открыла глаза и увидела, что он бьется, пытаясь вырваться из железных объятий Алекса.
— Что ты, гадина, делаешь с моей женой! — Алекс был в бешенстве. — Лори, с тобой все в порядке?
— Да. — Она судорожно глотала свежий ночной воздух. — Но не надо…
— Так, а ты… Давай-ка посмотрим, кто ты такой.
Он рывком развернул Джеймса к свету, словно тряпичную куклу, и она услышала, как дыхание со свистом вырывается из его груди. Алекс лишь мельком взглянул на нее; она стояла, оперевшись о кресло, руки и ноги ее дрожали, тошнота подступала к горлу. И тут он съездил кулаком по искаженному лицу Джеймса.
Лори как-то сумела выпрямиться. В подобном состоянии, граничащем с умопомрачением, он, без сомнения, способен был убить Джеймса. Бросившись вперед, она схватила его за руку.
— Нет! Нет! Алекс, не надо!
Вначале казалось, что он вовсе не собирается внимать ее отчаянным мольбам, но затем исполненным брезгливости жестом отпустил Джеймса. Джеймс покачнулся назад и упал прямо в кресло.
— Вставай. — Даже она ни разу не слышала от Алекса подобного звериному рычания. Холодного, отчужденного и недвусмысленно угрожающего. — Вставай и убирайся!
Джеймс неловко поднялся, ощупывая разбитую щеку, из которой сочилась кровь.
— Ты гость у меня в доме, — тон Алекса был все тем же, — так что больше я тебя не трону. Но если ты когда-либо еще раз осмелишься переступить этот порог или прикоснуться к моей жене хотя бы пальцем — клянусь, я удавлю тебя вот этими самыми руками.
Джеймс повернулся было, чтобы скорее уйти, но затем передумал и остановился, переводя взгляд с Алекса на Лори; отвратительная гримаса исказила его некогда миловидное лицо.
— На твоем месте я бы последил за женушкой, Барези, — заплетающимся языком произнес он. — Не думай, что дело во мне… Вот эта… вот она… пройти не может мимо чего угодно, лишь бы оно было в штанах.
