детских сказках, сейчас и не вспомню.
И беседки эти смешные на крышах. Это может быть для таких ящерок, размером с хорошую лошадь.
— А я тоже так хочу полетать, — как-то вдруг ляпнула я.
— Ага, чтобы Бальтовски нас развеял по миру? Ты, сестрица, сидишь там тихо-тихо, а вот когда дёру дашь — накатаешься. Хотя сегодня про тебя вряд ли вспомнят. В замок дядька Льюис вернулся. А его тут лет пять не видели.
— Льюис, Льюис, — я сделала вид, что припоминаю имя. Хотя на примете у меня был лишь один. — Льюис, это который отщепенец, от трона отказался, сыновей на другой остров выслал, не сообщив родителю. Вы это о нём рассказывали?
— Ага, а ты случайно никак не могла с ним в Аравии встретиться? Иначе чего он именно сегодня примчался?
— Да вряд ли, он, скорее всего, там под другим именем жил.
— А может и своё оставил?
— Может, не может. Закругляться нужно. Поесть мы тебе принесли, до завтра не пропадёшь. А завтра, может, и дед про тебя вспомнит, ты ему дави на невозможные условия для проживания, чихни для убедительности пару раз, вдруг проймёт старика? А мы полетели, пока нас не хватились, — с этими словами Алик махнул братьям и направил своего арали резко вниз. Я хотела было посмотреть куда, но со всей силы приложилась лбом в невидимую магическую преграду. То есть сюда залететь может всё, что угодно, а я отсюда ни ногой. Ну да не очень-то и хотелось — здесь самоубийц нет.
Развернувшись в сторону кровати, я уже хотела рассмотреть, что же там мне передали братцы, как вдруг прямо посреди комнаты с лёгким свечением появился Льюис собственной персоной. Немного оглядевшись и встретившись со мной взглядом, он улыбнулся, хотя как мне почудилось словно через силу:
— Здравствуй, Алина.
— Здравствуйте.
И мы оба замолчали. Льюис занял моё место у окна, рассматривая город внизу, а я осталась стоять там, где стояла. И лишь когда тишина буквально стала давить на меня, я не выдержала, села на кровать и спросила:
— Вы не сможете мне помочь, да?
Заметила, как Льюис скривился, будто съел ложку икры водянки, но всё-таки ответил:
— Пока ждём Сайруса, думаю, он сможет.
— Сколько?
— Неделю. Максимум. Со слов отца я понял, что послы Загора Полу-Рэ, короля Фактейра, сюда прибудут через неделю. Он уже отправил запрос, старый дурак. И Марко идёт по его стопам: час мне расписывал, сколько привилегий получит Лэндориум после объединений с Фактейром.
— Это всё, конечно, интересно, но Льюис, скажите, вы у мамы были? — я с замиранием сердца ожидала его ответ.
— Был.
— И?
— Четырнадцать часов ждал, чтобы она ожила. Думал, свихнусь. А когда она увидела меня, сразу спросила: «Где Алина?».
И я расплакалась. На меня разом накатило облегчение от того, что с мамой точно будет всё в порядке и собственная безнадёга. Я сидела на скрипучей старой кровати, от которой за версту несло голубиным помётом, в своём красивом свадебном платье и размазывала по лицу слёзы с остатками косметики. Ну вот ни в одной из прочитанных мною книг принцесса не оказывалась в столь абсурдной ситуации.
— Не плачь, Алинка, — раздался рядом тихий голос Льюиса. — Принцессы не плачут. Так ведь, Алинистрилла?
— Откуда? Вы? — плакать перестала моментально.
Перед глазами возник образ Хитрого Джо, который одно лето жил у нас. Мама тогда сказала, что он маг-реставратор и какое-то время поживёт у нас, заодно и поремонтирует наше жилище. Бытовые стороны жизни в то время меня интересовали мало, а вот многочисленные истории о драконах и принцессах, которые знал Джо, — словно магнитом притягивали к смешному бородачу. Мне было тогда почти девять, и, наслушавшись разных сказок, я придумала себе настоящее принцессовское имя, которое веселило всех домашних. Помню, Эрик, произнося его, даже шутовские поклоны мне отвешивал. Это сколько же у Льюиса имен и лиц?
— Много, — вдруг со смехом ответил Льюис. — Всех даже не вспомнишь.
— Вообще-то я вам все свои секреты рассказывала, а вы оказывается, шпион!
— Ну, может быть чуть-чуть, — ответил Льюис, присаживаясь на какой-то перевернутый ящик. — Мы с твоей мамой намудрили сильно, но тогда, именно в то лето, я просто не мог находиться вдали от вас. И только сейчас я начинаю понимать почему, и почему именно то лето стало самым счастливым в моей жизни.
— А я думаю, что оно было лишь первым. Вы далеко не старик, и если с мамой помирились, то вместе вам по жизни гораздо приятнее идти будет.
Сказала, и сразу перед глазами возник образ Сайруса: его красивое мужественное лицо, представила, как он перестанет хмуриться, когда меня увидит и улыбнётся. Я так люблю эти моменты. И как мне сразу станет хорошо и спокойно, когда он, наконец, вновь обнимет меня, закроет от всего мира и спасёт от этой семейки.
— Не переживай, Алинка. — продрался сквозь мои мысли голос Льюиса. — Пока сидим недельку и не рыпаемся. У Сайруса есть все шансы легально освободить тебя и оспорить навязанное решение деда. Но если вдруг что-то пойдёт не по плану — он просто выкрадет тебя! — Льюис просто профессионально держал лицо, убеждая меня быть примерной девочкой. Ну а, собственно, что мне ещё оставалось?
— Ладно, неделя, так неделя, — вздохнула я и тут же пожаловалась. — А вы знаете, что эти умники спёрли меня с собственной свадьбы?
— Я — то знаю, но хорошо, что мама этого не знает. Я у неё вчера целый день был, только утром вернулся. И полдня расписывал, какой у Алины жених замечательный, за ним, мол, как за каменной стеной, И тут на тебе! Если Елена узнает — не сдобровать Сайрусу.
Я только лишь ухмыльнулась. Новость о том, что мама может устроить моему мужу — мужу! — весёлую жизнь, меня ни капельки не пугала. Наоборот — со слов Льюиса выходило, что в маму возвращается жизнь. А ведь в последнее время я практически всегда видела её сидящей в кресле за столом в библиотеке у нас дома. Лишь изредка она выходила из дому, и для этого требовалась ну очень веская причина. Неужели теперь всё изменится? Неужели закончилось это бесконечное ожидание?
Хотя лично мне ещё неделю подождать придётся. Но это ничего. Сайрус вытащит меня отсюда.
Неожиданно мои мысли были прерваны каким-то диким звоном, от которого, казалось, завибрировала каждая клеточка моего организма. Я со всей силы прижимала уши к голове в попытке сохранить свои барабанные перепонки в первозданном виде. Льюис же сидя напротив лишь немного поморщился и встал на ноги, как только звон
