покорностью овцы, рассчитывая на выгодное замужество.
Мне нужно было «слить» в кого-то свои разрушительные эмоции, обезвредить «бомбу» и спасти мир от вероятных последствий её взрыва.
Машину вёл сам. Охрану не взял с собой. Непозволительное упущение, но мне было пох…р.
Мчался как на пожар.
Стелла встретила в прихожей, одетая в красный прозрачный пеньюар и бельё такого же цвета.
Я, как испанский бык, налетел на красную тряпку: взвалил её на плечо и потащил в спальню.
Она охнуть не успела, как была насажена на мой член.
В эту ночь Зарубина плакала и просила пощады, а я трахал её во все дыры, пытаясь вытряхнуть из своей головы Веру.
Когда она успела так глубоко во мне засесть?
Почему деру я одну бабу, а перед глазами стоит другая?
Как вообще такое случилось и что теперь с этим делать?
Первое, что услышал утром, это стон Стеллы. Она проснулась и сунула мне под нос красные полосы на руках от капроновых чулок, которыми я её связывал.
— Сафин, ты чудовище! Посмотри, что со мной сделал? — капризно надула губы.
— На тебе, как на кошке, всё быстро заживает. Вставай, мне на работу пора, — хотелось скорее покинуть эту квартиру.
Злость прошла, ярость излилась пустым семенем, голова очистилась от разрушительных мыслей. Можно было выходить к людям.
— Русик, ты вечером приедешь? — с детскими интонациями в голосе спросила Стелла.
— Нет, не приеду.
— А почемууууу? — обиделась эта кукла.
Не стал отвечать. Ненавидел эту её манеру, изображать из себя маленькую девочку.
Взрослая баба, под завязку накачанная силиконом, а ведёт себя порой как умственно отсталая. Что у неё в башке? Вата, не иначе…
Зашёл в свою приёмную и увидел оттопыренную задницу Евы: она рассыпала скрепки и собирала их на полу.
«Ну что бы будешь делать? Одна баба выбесила, а наказать придётся другую…»
— Зайди ко мне, — бросил через плечо, проходя в кабинет.
Секретарша бодро прискакала, готовая на всё. Даже дверь закрыла на ключ.
Поимел её на столе, на кресле, около подоконника, прижатой лицом к стеклу.
Утренний стояк, злость на Веру, раздражение от Стеллы…
Млять, почему другие мужики бьют груши и занимаются адреналиновыми видами спорта, а я только сексом могу снять стресс?
Загадка природы, мать её…
Но стресс в это утро снял. Основательно.
Я ещё не знал, что следующий день принесёт мне новую порцию нервотрёпки.
И снова из-за Веры…
В обед позвонили из Екатеринбурга. На заводе случилось ЧП, пострадал один из рабочих, он находится в больнице. Пришлось срочно вылететь на место.
Что это было — несчастный случай или диверсия, организованная недовольными соучередителями, так и не смог разобраться.
В гостиницу приехал почти ночью, хлебнул коньяка и завалился спать. Завтра надо усилить охрану на предприятии, посмотреть, что у них там с техникой безопасности, вызвать своих спецов из Москвы, финансово помочь семье пострадавшего. Мужик жив, но руку потерял. Это плохо…
Проснулся в шесть от боли в груди — сердце сжалось и с трудом толкало кровь.
«Это что, млять, такое? Неужели сдохну в номере гостиницы в самом расцвете лет?»
Но шутка не зашла.
Бросило в холодный пот, стало трудно дышать, голова сделалась тяжёлой, я схватился рукой за грудь.
«Сердечный приступ? Надо вызвать «скорую». Всё-таки мать права: врач в семье нужен и Вера подходит на эту вакансию по всем параметрам».
Я потянулся к телефону, когда он зазвонил сам.
— Руслан Тимурович, это Борис, охранник. Извините, что беспокою так рано. Ночью Вера Анатольевна исчезла. Её нет в доме и машины все на месте. Мы не можем её найти…
«Да вы сговорились меня прикончить, что ли? Хрен вам, ребятки».
— Ищите, мать вашу. Переверните там всё вверх дном! Я вылетаю…
Позвонил на рецепшен. Девчонка принесла мне аптечку, забрал оттуда валидол, сунул две таблетки под язык.
Набрал Еву:
— Мне срочно нужно в Москву. Ищи билеты, покупай на ближайший рейс. Если их нет — организуй бизнес-джет, но быстро.
Лёг на кровать, приподнял подушки. Вроде, отпустило…
Ева почти сразу отзвонилась:
— Руслан Тимурович, вылет через два часа, я сделала онлайн-регистрацию, вам срочно нужно выезжать в аэропорт.
— Хорошо, спасибо.
Осторожно поднялся. Слабость отступила, но двигался с трудом.
«Неужели карма прилетела за все мои грехи? Точнее, за Веру… И даже благотворительность не прошла взаимозачётом… Жаль…»
В самолёте смотрел в окно и думал о том, как мне жить дальше.
"Оказывается, можно сдохнуть вот так — внезапно, быстро, не особо болезненно. И все мои планы останутся лишь на бумаге. Бизнес растащат, мать поплачет на могилке, но с моим наследством продолжит вести привычный образ жизни. Обо мне забудут через месяц, полгода, в лучшем случае — через год…
А что в итоге?
Не любил. Не родил. Толком и не жил…»
На душе было муторно. Словно я бухал неделю как не в себя, а теперь словил горькое похмелье.
Куда я рвусь? Зачем мне столько «бабок», если после меня останется лишь холмик на кладбище и гранитная плита? Кто вспомнит добрым словом? Принесёт цветы? Смахнёт слезу, стоя у могилы?
Наверное, самое хорошее, что я сделал в жизни — это открыл благотворительный фонд.
Ну, может ещё волонтеры из приюта помянут мою щедрость и любовь к животным, которой и в помине нет. Лишь желание угодить матери, чтобы отвязалась и занялась хоть чем-нибудь…
Я приехал домой и вошёл в пустую спальню. Сердце опять закололо.
Какого хрена? Ну, нет тут Веры, и что? Это же просто привычка, когда тебя вечером встречают, ждут, заполняют пространство разговорами, взглядами, дыханием, теплом…
Так же привыкают к кошкам или собакам, и когда питомец откидывает лапы — сокрушаются какое-то время о его кончине, а потом заводят нового…
Может, мне тоже завести новую любовницу?
Вон, Стелла из труселей выпрыгивает, так замуж за меня хочет?
Или Еву из секретарей перевести в постельные грелки? Тоже вариант.
Но глубоко в душе я понимал, что ни одна женщина не заменит проклятую Веру.
Свет, который исходил от неё, нельзя подделать.
То, что она наговорила мне — глупости. Стрелы, намеренно выпущенные, чтобы ранить, сделать больно.
И, надо признаться, ей это удалось.
Сердце, с. ка, болит.
Рана пока не смертельна, но кто знает…
Есть вероятность сдохнуть, если не найду вредную бабу и не верну её назад.
Я лёг в одежде на заправленную кровать. Накинул на себя половину покрывала и прижал к носу подушку Веры.
Она пахла смесью шампуня, какого-то крема и неповторимого аромата её тела.
Она пахла женщиной.
Моей женщиной…
Дам
