Спустя час «Святой Андрей», завершив погрузку, развернулся и вышел в Ферт. Голова у Корбетта уже не болела, зато теперь замутило от качки, а корабль, перекатываясь по волнам, раскачивался все сильнее, и дурнота все усиливалась. Селькирк преспокойно сидел и наслаждался мучениями англичанина.
— Знаете, мастер Корбетт, — проговорил он, веселясь, — коль уж вам так нехорошо, нам, пожалуй, лучше выйти на палубу. Здесь блевать нельзя, это огорчит нашего хозяина. Кроме того, ему понадобятся ваши указания.
Корбетт, проклиная все на свете, поплелся за Селькирком вверх по трапу и вышел на палубу. Большой парус, теперь развернутый, надулся на сильном ветру, и корабль шел галсами в виду далекой береговой линии. Здесь Ферт оказался гораздо шире, чем у Дэлмени, и не будь день столь ясным, Корбетт вполне мог бы подумать, что они уже в открытом море. Капитан развернул карту, грубо начерченную на жестком буром пергаменте, и, тыкая коротким толстым пальцем в линию берега, объяснил на своем гортанном наречье, где тут Файф, где усадьба Кингорн и где место, куда французы могут пристать, чтобы принять на борт пассажиров.
— О чем он говорит? — спросил Корбетт.
Селькирк пожал плечами.
— В Кингорне причала нет, но по берегу расположено несколько рыбачьих деревень и бухты, где королева Иоланда может дожидаться корабля. Нам остается только двигаться вдоль берега и высматривать этот самый корабль. — Селькирк глянул на темнеющее небо. — Скоро совсем стемнеет, — заметил он, — и мы ничего не сможем увидеть. Капитан собирается подойти ближе к берегу на рассвете и двигаться вдоль него до самого моря. Это наша единственная надежда.
Селькирк, прежде чем они с Корбеттом вернулись в каюту, некоторое время переговаривался с капитаном на языке, который, как он объяснил позже, оказался гэльским, языком островов.
Наступившая ночь была, вероятно, самой бедственной в жизни Корбетта. Капитан угостил его миской холодного тушеного мяса, которое он смог проглотить, только запивая вином. Селькирк дал ему плащ, сказав, мол, господин чиновник, устраивайтесь поудобней. Корбетт спал урывками, и уже дважды ему пришлось вылезать на палубу, чтобы извергнуть в море свой ужин под насмешливый свист вахтенного. В конце концов он решил остаться наверху, прислонился к борту и смотрел, как занимается день. Капитан сдержал слово. Корабль приблизился к берегу сразу после восхода и двинулся вдоль него на юго-восток. Все оказалось куда проще, чем думал Корбетт. Команда окликнула рыбацкий ялик, с которого сообщили, что накануне ими был замечен французский корабль, вошедший в Ферт. После этого сообщения оставалось только взять ветер, и матросы лазали вверх и вниз по снастям, приспосабливая парус так, чтобы он мог поймать любое дуновение или порыв, а дозорные уже стояли высоко на мачте.
На судне все шло обычным однообразным порядком, пока крики впередсмотрящих не вызвали Селькирка и капитана на палубу. «Святой Андрей» продвигался вдоль мыса в маленькую бухту, где уже поднимала паруса большая двухмачтовая галера.
— Что будем делать? — спросил Корбетт.
— Задержим их! — коротко ответил Селькирк.
Он приказал капитану поднять на корме королевский штандарт, чтобы французы не приняли их за пиратов, а «Святого Андрея» вести борт о борт с галерой. Селькирк, стоя на баке, окликнул галеру по-шотландски и по-французски. Поначалу в ответ раздались крики и свист, и Корбетт подумал, что галера откажется остановиться и продолжит свой быстрый бег в открытое море. Он стал рядом с Селькирком и увидел, что люди на французском корабле снуют туда-сюда по палубе.
— Де Краон здесь, — прохрипел Селькирк и указал на фигуру в середине галеры меж двух мачт.
Оба судна шли бок о бок, их разделяло всего несколько ярдов невысоких волн; шотландское судно приспустило парус, а на галере осушили весла. Селькирк окликнул французского посланника по имени, последовал более учтивый разговор, и «Святой Андрей» получил разрешение приблизиться. Корбетт с Селькирком, сопровождаемые четырьмя вооруженными воинами, довольно неизящно под приглушенные ругательства французских гребцов спустились по веревочной лестнице на борт галеры. Де Краон в сопровождении нескольких воинов в полудоспехах подошел поздороваться с ними.
— Сэр Джеймс Селькирк, — сказал он, — почему вы нас задерживаете? В чем дело? Наш государь, король Филипп IV, будет весьма недоволен, узнав о том, что его корабли не могут войти и выйти из шотландского порта без помех!
— Нет никаких помех! — возразил Селькирк. — Мы просто желали побеседовать с вами, и вы на это согласились. Вы знакомы с мастером Корбеттом, английским посланником?
Де Краон едва поклонился.
— Я думаю, все знают мэтра Корбетта! — ответил он. — А также его бесконечное любопытство и способность совать нос в дела, которые его не касаются. Что на этот раз, господин чиновник?
— Его милость, епископ Глазго, — ответил Корбетт, — просил меня испросить аудиенции у леди Иоланды, чтобы прояснить некоторые обстоятельства, касающиеся смерти ее покойного мужа, короля Шотландии Александра III.
— Некоторые обстоятельства! — возмутился де Краон. — Мне известны ваши происки, чиновник! Вы приезжали в Кингорн, и королева любезно согласилась дать вам аудиенцию, во время которой вы огорчили ее. Во второй раз она отказалась вас видеть и не станет видеться с вами и теперь!
Корбетт заглянул в жесткие глаза французского посланника и понял, что добиться своего не сможет. Галера хорошо вооружена, а на помощь сэра Селькирка надежды нет. И весьма удивился, когда Селькирк заговорил.
— Месье де Краон, — сказал он, — ваш корабль находится в наших водах, леди Иоланда была замужем за королем Шотландии. У нас есть полномочия от Совета опекунов Шотландии, но вы нас игнорируете. Если хотите, ступайте своей дорогой, но мы доложим о вашей грубости и упрямстве Филиппу IV Французскому, которому будет не слишком приятно узнать, как неучтивость одного из его посланников помешала продолжению весьма деликатных переговоров.
Селькирк смолк, и Корбетт увидел, что де Краон вздрогнул, услышав слова шотландца и сразу сообразив, перед каким выбором его поставили.
— Месье де Краон, — мягко проговорил Корбетт, — уверяю вас, что не нанесу никакого оскорбления леди Иоланде. Прошу вас позволить мне поговорить с ней несколько минут, и если вы будете так любезны, то и с вами также. Кстати, — закончил он, — спешу вас заверить, что все останется между нами и ничья честь не будет задета.
Де Краон холодно взглянул на англичанина и выразительно пожал плечами, показывая, в сколь неловком положении он оказался.
— Хорошо, — пробормотал он, — можете повидаться с леди Иоландой, но, — он предостерегающе поднял палец, — не в ее каюте! Полагаю, нескольких минут здесь, на палубе, вам хватит.
Корбетт согласился, и де Краон на некоторое время исчез.
Из каюты донесся разговор по-французски на повышенных тонах, и Корбетт понял, что леди Иоланда наотрез отказывается беседовать с ним. Но все же дипломатическое искусство де Краона взяло верх, и леди Иоланда — точеная фигурка, закутанная в дорогие меха, — вышла на палубу и надменным жестом повелела Корбетту приблизиться. Корбетт еле заметно улыбнулся Селькирку, кивнул в знак благодарности и направился к ней. Надменная принцесса не пожелала разговаривать по-английски, и Корбетту пришлось пустить в ход все свое знание французского, чтобы вести разговор и при этом ненароком не оскорбить ее.
