же хмурюсь. — Ты что думала, что его блядский нрав удержит твоя беременность? Это Адов. Знаешь сколько у него до тебя баб было? Пха…
— Я не спрашивала тебя об этом. Вообще неинтересно твоё мнение, — осекаю я его.
— А ты повежливее, Катюш, — он тянется ко мне, а я ворочу лицо, после чего меня внаглую прижимают к стене и чуть ли не коленом упираются в мою промежность. — С ним тебе нравится это делать, да? Нравится вот так?
— Отвали! — толкаю Пашу в грудь. — Не нарывайся! Лучше не трогай меня! — кричу на него и готова убить, если полезет и вдруг позволит себе лишнего. Кладу руку на вздымающуюся грудь. Так страшно, что сердце сейчас вырвется из груди.
— Извини, я не хотел грубо, — цедит он, рассматривая меня, и при этом его самого потряхивает. — Просто не понимаю, что ты в нём нашла.
— Всё, Паша. Я нашла в нём всё! Тебе такое и не снилось! — бросаю ему пренебрежительно. — Где будет моя комната?
Он выглядит крайне недовольным и расстроенным, но всё же ведёт меня в сторону одной из спален.
— И меня ты полюбишь, — будто заверяет он. — Рано или поздно, полюбишь.
Я даже комментировать это не хочу. Абсолютный бред. Думаю, если бы Глеб только узнал об этом…Он бы вырвал ему причинное место…Или и того хуже…Пашино тело обвели бы мелом прямо в его гостиной. Хотя непонятно, что хуже…
— Можно мне ноутбук или что-то вроде того…нужно матери написать, — объясняюсь я, и Паша сообщает, что в моей комнате как раз имеется таковой, цитируя: «Только без глупостей».
Меня радует одно…Что я хотя бы не буду оторвана от мира и заперта как какая-то рабыня у Паши дома. Надеюсь на это…
Когда захожу в огромную комнату, первым делом ищу обещанное устройство и когда нахожу, думаю, кому сначала писать. Я знаю только одного человека, который может мне помочь и при этом никак не подставить Глеба. И знаю только один способ с ним связаться.
Екатерина Трацкая: «Соня, это Катя. У меня всё хорошо. Паша силой увёз к себе. Угрожал, что расскажет отцу Глеба о ребенке и нас убьют. Ты не знаешь, могу ли я связаться с Киром? Мне срочно нужна помощь.»
София Нечаева: «Господи, Катя!!! Глеб искал тебя в Питере все эти дни, он всех на ноги поднял! Но вынужден был уехать. Свадьбу отменил, провели регистрацию без торжества вообще. Его невеста устроила публичный срач в сети! Сегодня сделка! Сейчас! Кир с Глебом. Я могу помочь???Давай вызову полицию!».
Екатерина Трацкая: «Это значит, они уже женаты, верно?»
София Нечаева: «Кать, женаты. Но это совсем не то. И то, что ты видела — это не правда!!! Он сам всё объяснит. Ты только будь аккуратнее, пожалуйста! Знаешь адрес?».
Екатерина Трацкая: «Только улицу. Зелёная. Всё что знаю, но он меня не трогает пока, Слава Богу. Я закрылась в комнате. Телефона у меня нет. А полиции мне предъявить нечего. Будет хуже».
София Нечаева: «Пиши мне, как сможешь. Очень тебя прошу. И не верь никому. Он тебя любит!».
На этих словах сердце возобновляет привычную работоспособность. Не знаю, как всё ещё могу верить после всего. Но отчего-то верю. Наверное, наша связь с Глебом сильнее того, что именуют любовью. Наверное, та магия, о которой он постоянно говорит всё же существует внутри нас. Потому что я не знаю, как объяснить это нерушимое чувство слепой веры, которая буквально кричит мне «у него нет никого дороже тебя и вашего малыша». Оно кричит мне уже известным голосом: «Всегда будь со мной, ведьма. Всегда. Навсегда».
Только успеваю расслабиться и обдумать всё это, как в дверь врывается озлобленный Паша…
Глава 15
(Глеб)
Со 2 января я перерыл весь Питер в поисках ведьмы. И никакие стальные нервы не работают, когда речь заходит о любимом человеке. О двух любимых людях. Я чувствовал себя конченным ублюдком. Не знал, как смотреть ей в глаза…
Думал видос, который Беата ей отправила какой-то монтаж, но спецы сказали, что нет. Снято чисто и всё в таком духе.
Только вот загвоздка.
Я не верил, что у меня встал на неё.
Хоть убей, не верил.
Тут дело даже не в визуальном восприятии. Я ведь на запах ведусь. Она пахнет как жизнь. Как смысл. Она одна такая на все восемь миллиардов. Я ведьму чувствую. Руки знают её тело наизусть. Потому что когда она в них, когда в моих объятиях мы будто два демона, что сплетаются в ночи. Потому что оба неидеальные, потому что одинаковые и совершенно по уши вмазанные друг в друга.
Я не мог захотеть другую. Просто, сука, не мог.
Пока мы с Киром ездили по Питеру, как два дебила, и искали мою сбежавшую невесту, я успел передумать всякого. Но чётко для себя решил — никакой, нахуй, свадьбы. Роспись, сделка, начало батиной кончины! Он заслужил!
Я ненавижу его так, что готов стереть в порошок. Но смерть — слишком лёгкое наказание за то, что он натворил. Он должен страдать. Должен лишиться всего, что создал, должен остаться ни с чем. С голой жопой и за решеткой, где к нему будут относиться как к обычному урке. Тогда бы и мама наконец смогла понять, что он из себя представляет…Возможно бы возненавидела его… За все слёзы, что он заставил её выплакать. За то, что сотворил с нашей семьёй…
Я был больше чем уверен, что и спектакль Беаты помог организовать именно он. У этой курицы мозгов бы не хватило сделать всё самой. Опоить меня какой-то дрянью и спровоцировать на секс.
Хотя я до сих пор не понимал, как это было возможно.
Ситуацию усложнило и то, что я отключил в доме камеры сразу, как позвал ведьму жить к себе. Просто счёл это неправильным. А включать потом заново не стал.
И только в ночь с шестого на седьмое, когда моя рана вновь закровоточила у Кира дома, друг вдруг неожиданно прозрел.
