В отличие от двух других, он носит хорошие ботинки и кожаную куртку. На шее у него висит золотой медальон. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть детали. На нем изображена женщина.
Я отстраняюсь, когда Кайм делает шаг вперед. Он смотрит прямо сквозь нападавших, не проявляя ни малейшего беспокойства.
Он даже не вытащил свое оружие. Как будто уже тысячу раз имел дело с такими как они.
— Ты должен либо обладать интеллектом болотной пиявки, либо иметь чертовы железные шары, либо и то, и другое, — рычит седовласый мужчина, говоря на каком-то странном мидрианском диалекте, который я изо всех сил пытаюсь понять. — Пришел сюда, не спросив разрешения привратника, и притащил с собой женщину? — Он окидывает меня взглядом, и хотя моя громоздкая одежда и сумка скрывают фигуру, в его взгляде есть что-то явно развратное. — В Голкаре нет женщин, кроме шлюх. Вот что я тебе скажу, незнакомец. Отдай ее нам, и я оставлю тебя в живых.
Рука Кайма движется так быстро, что практически исчезает.
Внезапно он оказывается с мечом в руке. Луч света падает на край лезвия — величественная вспышка в темноте.
Странный звук поражает меня, как удар хлыста по воде.
Голова седовласого лидера падает на землю.
Я понимаю, что это был звук стали, прорезающей плоть и кости с невероятной скоростью.
Массивное тело мужчины падает вперед, с громким стуком ударяясь о каменные плиты.
Я в шоке смотрю на отрубленную голову. Когда перевожу взгляд на незрячие голубые глаза, чувствую лишь оцепенение.
Что ты только что сделал, Кайм?
Повсюду кровь. Она скапливается вокруг тела мертвеца.
Вместо того, чтобы броситься вперед и напасть на Кайма, оставшиеся два воина смотрят друг на друга, их широкие черты лица искажены страхом.
— Вы не можете победить меня, — тихо говорит Кайм, и полное отсутствие высокомерия в его голосе делает его слова еще более леденящими. — Никто здесь не может убить меня. Оставьте нас или приготовьтесь умереть.
Мужчины уставились на своего обезглавленного лидера. Один из них бросает взгляд на изогнутый меч Кайма, покрытый кровью. Его глаза расширяются от узнавания, и он шепчет что-то своему партнеру на языке, которого я никогда раньше не слышала. Странно, но некоторые слова звучат почти как на Тиге.
Похоже, они пришли к какому-то соглашению. Два массивных воина убирают мечи в ножны, сдаваясь. Один из них почтительно кивает Кайму.
— Можете идти, сэр. До тех пор пока вы не создадите никаких проблем, у вас не будет проблем с нами.
— Оставьте нас в покое, и у вас не будет от меня никаких проблем, — отвечает Кайм. — Да будет это всем известно. — Он жестом указывает на меня. — Пошли. — Он — темный силуэт в сгущающихся сумерках; холодный, далекий призрак.
Мы уходим.
Я дрожу, когда проходим мимо мертвеца. За последние дни я видела так много смертей, что на меня это не должно влиять, но все наоборот.
Все произошло так быстро. Жестокость была шокирующей.
Мужчина, в которого я влюбилась, — монстр, и я… принимаю это.
Кем тогда это делает меня?
Мы проходим мимо громадных воинов. Как будто признавая, что я собственность Кайма, они отводят глаза, отказываясь смотреть на меня.
Я держусь на небольшом расстоянии от Кайма, когда он щелкает запястьем, стряхивая кровь со своего меча. И убирает клинок обратно в ножны.
Как только заходим за угол, он поворачивается ко мне с безмолвным извинением в глазах.
— Это Голкар. Сила и страх — это все, что они понимают. Они бы сделали то же самое с нами. Поверь мне, Амали. Теперь нас никто не побеспокоит.
Он протягивает руку, как будто хочет прикоснуться ко мне, но в последний момент сдерживается.
Я понимаю… По крайней мере так думаю.
Образ повешенного на болоте вспыхивает у меня в голове.
Кайм знает, как ужасно убить человека так же легко, как сделать вдох. Он понимает.
Но он делает это, чтобы защитить меня.
И прямо сейчас не может заставить себя прикоснуться ко мне.
— Я доверяю тебе, Кайм, — тихо говорю.
— Спасибо. — Он отворачивается и уходит в темноту неестественно бесшумными шагами.
Я следую за ним в темноту, чувствуя себя в безопасности и защищенной среди головорезов и убийц.
Глава 12
Кайм
Энак Ловец Душ, таинственный полукровка, колдовской целитель Голкара, живет на маленьком корабле на дальнем краю поселения. Те, кто хочет воспользоваться его услугами, должны пройти по ненадежному старому причалу, облицованному гниющими бревнами, которые стали серебристо-белыми от воздействия стихии.
С некоторым облегчением замечаю гладкий черный шлюп Энака в конце разрушающегося причала. Другие моряки не осмеливаются бросать якорь поблизости, потому что моряки — народ суеверный, и такие люди как Энак и я пугают их до усрачки. Нет, пираты, вольные торговцы и наемники швартуют свои корабли у большого главного пирса, и когда им приходится обращаться за лечением от болезней или ран, они делают это неохотно.
У меня нет таких сомнений. Мы с Энаком сделаны из одного теста. Мы оба чужаки, и мое странное состояние его не беспокоит — или, по крайней мере, если и беспокоит, он достаточно профессионален, чтобы не показывать этого.
Я редко посещаю целителей, а когда это делаю, обычно знаю, о чем прошу.
С Энаком все по-другому. Он знает то, чего не знаю я, опираясь на старые знания Иони и Иншади. Его зелья и мази всегда самые эффективные.
Сейчас как никогда мне требовалось его мастерство.
Рана на моей щеке — это чистая агония. Такое чувство, будто кто-то прижимает горячее клеймо к коже, на кончике которого находятся острые шипы, все глубже и глубже вонзающиеся в мою плоть.
Я никогда раньше не испытывал такой боли. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы идти уверенно, чтобы не упасть на колени от невыносимой пытки.
Жар распространяется вниз по шее. Разливается по моим венам. Амали права. Эта штука сделает меня больным, если я с ней не разберусь.
Как это чертовски раздражает.
Вайлорен знала, что это произойдет. Вот почему она согласилась на мои условия. Орден попытается прийти за мной, когда я буду настолько слаб, что больше не смогу использовать свои силы.
Раненую цель легче убить.
Это одна из первых мантр, которую мы изучаем как ученики Ордена.
Даже если эта адская царапина убьет меня, я не позволю им прикоснуться к Амали.
— Кайм. — Она останавливается на пороге разрушающегося пирса и поворачивается ко мне лицом, ее глаза широко раскрыты от беспокойства. — С тобой все в порядке?
Небо за ее спиной приобрело самый
