показывал своим видом, чтобы ему вынули кляп.
— Ну, хорошо. — я небрежным движением вытащил грязную тряпку изо рта, и Толстого прорвало.
— Я всё скажу! Только не сжигайте! Диадема у Долгорукого, это он! Он всё устроил! Всё скажу… умоляю!
У меня глаза полезли на лоб:
— У какого Долгорукого?
— У Ивана Фёдоровича, князя Долгорукого! — затараторил Толстой.
— А зачем ему диадема? — задал я логичный вопрос.
— За тем самым, — огрызнулся Толстой, но сразу же исправился, — он первый по праву наследования, после цесаревича Алексея! Если тот умрёт, то престол может перейти к Долгоруким!
Я отвернулся, пазл сложился в картину. Вот он мотив нападения на Сильвию и причина, для чего вообще понадобилась диадема.
— Кто ещё участвовал в заговоре? — с нажимом спросил я.
Граф отвёл глаза, сжал губы и, собрав волю в кулак, ответил:
— Я не буду говорить о других! Они ни в чём не виноваты…
— Завтра тебя всё равно допросят по полной в управлении инквизиции, и ты всё равно, всё скажешь! — попытался вразумить Толстого я, но без особого энтузиазма.
— Вот завтра и скажу! — зло сверкнул глазами граф.
А у меня не было никакого желания допытываться.
— Степан, в подвал их, и обложи подавителями камеры хорошенько!
— Слушаюсь, господин! — отозвался Дуб.
Сколько там осталось в строю МПД, шестнадцать? Уверен, что пилоты устали, да и я сам еле ходил, рёбра болели и просто хотелось отдыха. Если с графом Толстым мне повезло, сработали засады и ловушки, то нападать на укреплённую усадьбу со значительно уступающими силами, было равносильно самоубийству. Непонятно, почему Толстому не помогли решить вопрос со мной. Между заговорщиками есть разногласия?
Но я почему-то был уверен, что все, кому надо уже в курсе провала графа. Будет ли сидеть Долгорукий на месте ровно и ждать, когда я к нему приду — вопрос! Я бы на его месте свинтил в сторону моря. А может, к чёрту все эти прогнозы «пророков», позвонить Сойкину, сбросить ему на голову информацию о местоположении диадемы, и пусть он думает, что делать? Ну а чего? Пока я своими силами разживусь да достану князя, а это ещё нужно придумать, как сделать… рак на горе свистнет.
Всё, решено, звоню Сойкину. Я набрал номер старшего инквизитора:
— Сойкин слушает. — послышалось из трубки.
— Валерий Фёдорович, это Демидов. Есть информация по диадеме! — быстро проговорил я.
— У меня определился номер, Клемент Аристархович. Очень внимательно вас слушаю.
— Диадема у князя Долгорукого! — с облегчением выдохнул я, — Информация получена от графа Толстого, который пытался меня убить сегодня.
— Я понял. — инквизитор сделал паузу, прикрыл трубку и с кем-то переговаривался, — Спасибо, граф, мы уже сейчас же проверим информацию.
— Ага! И Толстого заберите, он знает имена других заговорщиков, но мне его пытать очень лень.
— Это только завтра, — серьёзно проговорил Сойкин, — прямо с утра к вам заедут сотрудники. А забирать людей много нужно?
— Даже не знаю, не считал. — признался я, — Человек сорок, максимум пятьдесят. Там пилотов МПД много в живых осталось…
— Хорошо. — скупо ответил инквизитор, — Всё, Демидов, если что на связи!
Сойкин повесил трубку. У меня прям гора с плеч упала. Пусть разбираются компетентные органы, а я сегодня лучше коньячка тяпну, устал очень и всё тело болит…
Мимо пробежал Седой Дуб, и я вспомнил о ещё одной очень важной вещи:
— Степан, у меня к тебе распоряжение, последнее на сегодня, но очень важное!
— Слушаю, господин! — Дуб остановился и устало посмотрел на меня.
— Нужно собрать все подавители. Сегодня! — на последнем слове я сделал акцент, но слуга всё равно возразил.
— Но, Клемент Аристархович, сегодня уже ночь, и все устали! Может, всё-таки завтра?
Я покачал головой:
— Нет, Степан, сегодня. Завтра у нас будет инквизиция, забирать пленников. И я устану им объяснять откуда у меня столько великобританских подавителей. Понимаешь меня?
— Понимаю, — хмуро ответил здоровяк.
Всё! Больше дел у меня здесь нет. И я поплёлся в сторону поместья. Дома меня встретила Герда, она ужасно ахала и охала, увидев израненную ногу и бок. Да, я и сам немного испугался, когда увидел, торчащие сквозь ткань осколки. А брюки так и вообще оказались залиты кровью полностью. Да что там, мне в ботинок крови натекло изрядно и начало хлюпать. Но всё это я осознал только сейчас. А ещё навалилась усталость, слегка подташнивало, и голова слегка кружилась. Может это от потери крови?
Герда помогла подняться на второй этаж и забраться в ванную:
— Меня подожди и ничего не трогай! — с серьёзным видом сказала любимая.
На что я возразил:
— Мы, ведьмаки — ребята крепкие, ничего страшного!
И был награждён строгим взглядом зелёных глаз.
— Ладно, ладно. Жду! — успокоил я предсказательницу.
Вернулась Герда с коричневой стеклянной бутылкой, на которой белыми буквами было написано: «спирт 99%». В другой руке виднелись бинты, какие-то пластыри увеличенного калибра и такой же пинцет-мутант, которым можно было ухватить взрослого рака, если вдруг возникнет такая необходимость. И где она всё это добыла? А ещё девушка принесла ножницы, которыми и разрезала мне брюки, но на пол упала не вся ткань, а лишь часть. Пропитанные кровью остатки материала, приклеились к ноге.
— Ай! — воскликнул я, сдерживаясь от того, чтобы не схватится за ляжку.
По раковине застучал осколок, а Герда с азартом принялась искать следующий. Когда с осколками в моей ноге было покончено, девушка помогла мне снять куртку и майку и охнула:
— Божечки! Что это с тобой случилось⁈
Я повернулся к зеркалу, спина была вся синей, особенно в области рёбер. Именно на рёбрах виднелись фиолетово-красные гематомы, не нужно быть хирургом, чтобы понять: рёбра были сломаны.
— Да… нормально меня Толстой приложил… — прокомментировал я своё отражение в зеркале.
— Нужно, чтобы тобой немедленно занялась Сильвия! — забеспокоилась предсказательница.
— Не нужно. — отрезал я, — Пилотам помощь Сильвии нужнее, а на мне всё и так заживает, как на собаке. Вот завтра, когда у неё дел не будет, тогда!
Герда кивнула и, к моему удивлению, спорить не стала. Она обработала раны спиртом и перевязала, а потом мы отправились в спальню. Девушка по привычке попыталась лечь мне на плечо, но после первого же
