многие.
* * *
Айрис — хитрая жопа, явно в родстве со всеми этими партизанами-садистами. Соврала что пойдёт проверит как лягухи выпололи огород, а сама собрала вещи и свалила в лес. Не долечившись. Ещё три дня назад лежала и жаловалась «как животик болит», а теперь сбежала в лес и только её и видели.
Вернулась на следующий день. Тащила на себе дохлого кабана, точнее тащила за собой на самодельных волокушах. На вид лесной «пятачок» был раза в три тяжелее её. И уж точно не дался ей просто так. Пришлось помочь ей, путём закидывания туши в волшебный мешок. Та вся вспотела пока тянула этого гиганта.
— Хочу такую же силу, как у тебя. — Сказала она, улыбаясь и вытирая пот, попадавший ей в глаза. На улице уже жарко, лето вступает в свои права, как тут не вспотеть, тягая такие тяжести?
— Ты одна его завалила? — Спросил я. Сложно поверить, что она убила такое чудище в одиночку.
— С помощью ловушки. Он провалился туда и глубоко порезался. Рана кровоточила и гнила. Целый день ходила по его следам.
— Впечатляет…
— Места знать надо. — Снова улыбнулась она.
Кабан был освежёван, ведь кожа здесь это ценность, разделан с участием всего «творческого коллектива», то есть всех жителей дома включая меня. Мясо было порезано на удобные для готовки куски и зажарено на железной сковородке, которую недавно выковала Мона, со специями и луком. И очень быстро сожрано. С большим удовольствием и полной отдачей процессу.
— Как вкусно. — Говорила Мона поглаживая себя по животу.
— Ага. — Вторила ей холопка.
— Ква-ква. — Подтвердил лягух. Их тоже подпустили к столу, хотя лучшие куски им не достались. Но им много еды не надо, они мелкие, и небольшой порцией могут наесться.
Самые лучшие куски достались мне. Как мужчине и главе семейства мне сразу и автоматически отдавали всё самое лучшее. Таковы их традиции.
Не удивительно, ведь ещё при бабушке Моны женщины даже не сидели с мужчинами за одним столом, их туда просто не пускали. А питались они или объедками, или тем, что им отжалеют. Лягухам не дозволяли даже в доме находиться, а холопы хоть и были допущены в дом, но спали только на сеновале или в сарае со свиньями.
В последние годы культура ванов стала в этом плане мягче. Сказывались большие потери из-за беспредела мукак, частых неурожаев и постоянный угон мужчин и женщин в рабство. Всё это серьёзно сократило их популяцию.
А ещё малая чума, из-за которой большая часть лягухов вымерла. Раньше даже в бедной семье держали одного-двух лягухов, а теперь они и у зажиточных не всегда есть.
Да и домашняя птица едва не вымерла. Аракоры, как всегда, слетали куда-то далеко и принесли на себе заразу. К счастью, эта гадость не перекинулась на разумных, но поголовье домашней птицы сократила. Большая часть кур и петухов, а заодно гусей и домашних индюшек умерла страшной смертью. С тех прошли годы, а всё равно бывают новые вспышки.
Кризисы накладывались один на другой. В итоге самые южные провинции королевства стали не просто глушью, а глушью в квадрате, даже в кубе. Так что все удивились, когда именно здесь вспыхнул успешный бунт.
После еды меня навестил мастер. Он как раз делал самострелы для нашего «великого» войска. Показал свои наработки. Новый самострел был больше и лучше. Тетиву он сделал толще и длиннее, как и плечи арбалета. Болты хоть и не имели наконечников, на были хорошо заточены при помощи железных ножей. Немалая эволюция по здешним меркам.
Под мычание коровы он ушёл делать ещё самострелы. Да, у нас теперь есть корова. И ей в основном занимаются лягухи. У нас ведь их целая дюжина.
Толстая и крупная даже по меркам моего мира она днями только и делает что лениво жуёт травку, позволяет себя доить и радуется жизни. Ну и молока много даёт. Правда мы его хоть и пьём, но всё не выпиваем, для нас его многовато. Да и молоко полагается пить детям и старикам, а не взрослым. Потому детям его и жертвуем большей частью. Много их тут бегает, босых, чумазых, без присмотра.
* * *
*Через неделю*
Две армии стояли друг напротив друга в широком поле перед деревней. Для местных это безусловно было эпохальным зрелищем, я же в час пик видал скопления народу и побольше. Хоть то была и не битва, а толпа в метро, но все пихались и толкались почти как в бою.
Обезьяний вождь расхаживал вдоль строя. Был он одет в железную кольчугу с весьма крупными и толстыми кольцами. На голове красовался железный шлем конической формы с кольчужным капюшоном. Носителю он был явно маловат и смотрелся комично. Экипировка явно трофейная.
Большой обезьян произносил что-то похожее на речь перед битвой. Активно жестикулировал и что-то громко кричал своим подчинённым. Те в ответ горячо одобряли его слова. Активно трясли копьями и били ими по круглым и квадратным щитам. Тоже трофейным, судя по всему.
С другой стороны стояла армия ванов. Моя армия. В поле вышли всего полторы сотни воинов и ещё столько же стариков, женщин и подростков.
Куда подевались остальные? В лес убежали разумеется. А что? Пожрать яблок на халяву это всегда пожалуйста, а как сражаться так мы убегаем в лес…
Целая сотня воинов просто дезертировала, сбежала вместе с семьями. Не верили они в наш успех. Будут сидеть в чаще и ждать исхода. Если победим так придут кланяться, прощения просить. А если проиграем, так и каяться не нужно.
Всё-таки три сотни могучих взрослых мукак это серьёзная сила. Ваны её просто боялись.
Что толку от женщин и стариков? Зачем вывели их в поле? Все были вооружены луками, самострелами или пращами. Определённый навык использования мы уже выработали. Закидать противника они могли очень даже прилично. Не точно, нет, просто массированно, за счёт своей численности и хорошего боезапаса.
Обезьянье войско взревело в последний раз. Тряся копьями и щитами, они пошли в атаку. Шли быстрым шагом, кричали, грязно ругались и угрожали. С каждым новым шагом крики звучали всё громче, угрозы становились всё более отчётливыми, некоторых ванов это даже напугало.
Да, мукаки страшные ребята. Эти широкие пасти и длинные клыки, эти здоровенные мускулы заметные даже под слоем шерсти. На местных точно производило впечатление.
А эти громкие крики могли вызвать ужас подсознательный, животный и неконтролируемый. Безусловно мартышки умели пугать.
