вон какая… Кусты с ягодами стоят нетронутые. То есть кормовая база есть. Но зверей, которых я две недели назад еще видел в избытке — косуль, серн, кроликов — сейчас даже следов не видно. Даже птицы, и те исчезли. Только у реки и были…
— Ну и что, — пожал плечами Гена, — ушли куда-нибудь, или попрятались. Что в этом страшного?
— А страшное здесь в том, мой прекрасный недалёкий друг, — усмехнулся Степан, — что это означает, что в лесах появился какой-то крупный хищник, который и сожрал всю нашу фауну.
— А может, люди истребили? — не дав ответить надувшемуся Гене, спросила Лида, — может, здесь рядом какое-то поселение, в которых живут охотники?
— Очень сомневаюсь, да и кто бы позволил истребить весь животный мир. Зоозащитники бы всех тут на дыбы подняли, у них всё зверье на учете, каждого в лицо, то бишь в морду знают. А сейчас не только косули, тут вообще все исчезли, говорю же, ни одного следа не увидел… Всё, ребята, пятнадцать минут закончились, пошли дальше.
Очень скоро деревья стали редеть, вековые деревья заменили тонкий молодняк, затем сменились на кусты, вскоре и они закончились, и путешественники вышли на широкую поляну.
Все сгрудились возле Степана. Тот осмотрелся. Впереди расстилалась ровное поле, поросшее зеленой травой, по правую руку виднелся лес.
— Ну вот, — недовольно сказал Геннадий, — от чего уходили, к тому и пришли. Опять открытое пространство, где и спрятаться негде.
— Возвращаться мы точно не будем, — задумчиво сказал инструктор, — идем дальше, а там будь что будет.
Идти было тяжело, поляна была вся в буграх, ямах, холмах, словно армия гигантских кротов перерывала её несколько дней подряд. Андрей невольно вспомнил свой сон, фразу «Но чуть ниже по склону наблюдаю ряд невысоких холмов, характерных для «червя»». Кажется, так он передавал в микрофон неведомой базе.
— Смотрите, — Степан остановился и вытянул вперед руку, — вы видите? Вон, там, правее? Вы тоже это видите?
Он оживился, и на миг в его лице проскользнул тот полный жизни Степан, которым, по-видимому, он был до этой поездки.
Андрей проследил за его рукой, но ничего не увидел. Они стояли на вершине холма, полого спускающегося вниз, в долину. Напротив их поднимался другой холм, поросший густым лесом.
— Да это же здание какое-то, — завопил в радостном возбуждении Костя, — ну неужели вы не видите? Ну вон же! Ура, ребята, мы пришли! Раз такое здание, то там есть люди.
— Да где? Нихрена не вижу… — Андрей пошел вперед, с досадой вглядываясь в предметы на уровне горизонта. И увидел. На склоне противоположного холма, среди густой зелени едва выделялось светлое многоэтажное здание с плоской крышей, на которой располагались круглые тарелки антенны. Перед основным зданием стояло еще несколько одноэтажных, с такого расстояния выглядевшими как игрушки ребёнка.
В радостном возбуждении он стукнул Степана по плечу, но тот не отреагировал. Инструктор стоял, приложив ладонь козырьком к глазам, долго всматривался в склон холма со зданием, лицо его выражало растерянность, былого оживления как не бывало.
— Степан, ты чего? — наконец спросил Андрей, и тот стряхнул оцепенения.
— Быстрее, ребята, до темноты мы должны дойти до этого здания, — поторопил всех Степан и вновь зашагал по зеленой траве.
— Ребята, — заныла Вероника, — давайте передохнём, ну хотя бы на десять минуточек… Ну полдня уже идём…
— Давай дойдём до вон того чёрного холма, там и передохнём, — Гена показал рукой вперед. — Я давно увидел его, мне интересно, из чего может состоять холм такого цвета. Насколько мне известно, в природе редко встречаются чёрные породы. Уголь, правда, обсидиан, кажется, но не так же…
Черно-коричневый холм одиноко возвышался посредине зеленого поля. Высотою в два человеческих роста, он завораживал своей правильностью, округлостью форм. Гена большими шагами направлялся к холму, шумно восторгаясь, Степан хмыкал, закуривая очередную сигарету. Андрей шел последним. Этот холм будил в нем какие-то смутные воспоминания. Своим очертанием он навевал какие-то полузабытые образы, почему-то видимые с высоты. Это воспоминание зудело у него в мозгу, заставляя страдальчески морщиться. И вдруг как молнией поразило в самое сердце — он опять очутился в кабине вертолета, смотрел вниз на чёрную расщелину и небольшие холмики спящих птиц, «птеродактили», как они их называли, но на самом деле, не являющиеся таковыми. Мертвея от ужаса, он замахал руками и побежал к Гене, пытаясь остановить его. Но было поздно.
Гена подошел к «холму» вплотную и с силой ладонью ударил по поверхности. Глухой звук, как от дырявого барабана, разнёсся по поляне. Гена с удивлением обернулся на друзей, указательным пальцем поправил очки на переносице, задержался на бегущем Андрее, нелепо размахивающим руками и повернулся к холму.
Холм зашевелился, дрогнула правая сторона, левая, и вдруг кожистые крылья распахнулись, свалив Гену с ног. Обдав ветром, затхлым запахом мокрых перьев и гнили, взору явилась необычная птица. Массивное тело ее было покрыто серыми перьями, тощая рыжая шея оканчивалась небольшой головой с длинным, прямым клювом, сужающимся к концу. Птица поднялась на лапы, повернув голову, взглянула на ребят одним оранжевым глазом, в котором явственно читалась разгорающаяся ненависть к пришедшим, взмахнула перепончатыми крыльями, вытянула вперед шею и зашипела, заклокотала как рассерженный гусак. На ее голове распрямился ярко-красный хохолок.
— Бежим! — заорал Андрей и метнулся в сторону леса.
Проигнорировав сидевшего на земле в оцепенении Геннадия, птица двумя гигантскими шагами настигла Андрея, схватила его лапами и, взмахнув кожаными крыльями, тяжело поднялась в воздух. Когти сильно сжали тело, впились в ребра, но Андрей свободной рукой смог скинуть лямки рюкзака, изловчился, выскользнул из цепких объятий и упал на землю, больно ударившись подбородком.
Потеряв свою добычу, птица резко взмыла вверх, пронзительно закричала, выпустила из лап рюкзак и опять спустилась на поляну. Вытянув шею и растопырив крылья, она бежала на Андрея, пытающего встать с земли, как вдруг на ее дороге появилась Вероника. Раскинув руки, так, что красная ветровка надулась пузырём на спине, она громко закричала:
— А ну кыш! Уходи! Прочь, прочь отсюда!
Птица замерла, повернула голову вбок, взглянула на Веронику и вдруг резко нырнула головой вперед. Острием клюва она ударила-клюнула девушку, раз, другой. Вероника вскрикнула от боли, прижала руку к груди. Птица склонила голову на другой бок, оранжевый
