— Дело не в этом, — строго оборвал его Вовка. — Скажите, вы знакомы с ночным сторожем из этого санатория?
— Со сторожем? — удивился Владислав Геннадьевич.
— Ну да, — кивнул Вовка, по его удивлению решив, что уже поставил допрашиваемого в тупик. — Вы должны его знать. У него голос необычный, сиплый, скрипучий. Его так все и прозывают Безголосым.
— Очень жаль, но я совершенно не обратил внимание на сторожа. Как-то не было повода общаться с ним.
— А он всегда дает звонить по телефону.
— Ночью? — засмеялся Владислав Геннадьевич. — Куда же я буду звонить ночью? Все мои приятели и родные по ночам имеют привычку спать.
— А он вам не передавал привет от меня? — спросил Вовка.
— От тебя? — удивился Владислав Геннадьевич. — А почему он должен был передавать мне приветы?
— Вообще-то я его об этом просил. Он мой дядя.
— Вот как? Что же ты мне не сказал, что твой дядя работает в санатории? Тогда бы я, конечно, обратил на него внимание, да и все приветы от тебя, думаю, получил бы.
Владислав Геннадьевич весело улыбался:
— Ну, ничего! В другой раз поеду — познакомлюсь с твоим дядей.
Он сказал это так легко и правдиво, что любой другой сразу признал бы его абсолютную невиновность. Но Вовку не так просто было поймать на эту удочку. Он только еще сильнее нахмурился, обдумывая свой следующий вопрос.
— Что-то мы все о санатории, да о санатории, — сказал Владислав Геннадьевич. — Давайте-ка я поставлю чай, и вы толком расскажете мне о своих делах. Кстати, где Артем? Он что, обиделся на меня?
— Нет, — быстро ответил Виталик, перебивая Вовку. — Он заболел. В другой раз зайдет.
— Заболел? Надеюсь, ничего серьезного? Передайте ему от меня привет. Пусть поправляется. Ну, так что же у вас нового?
— Ничего, — сказал Вовка. — Мы, собственно, вот за чем пришли — у вас нет экслибриса Валентина Кувыркова или Берковского?
— Насколько мне известно, на книгах Берковского не было экслибриса, а вот экслибрис Кувыркова в моей коллекции имеется. Подождите, нужно сообразить, в каком альбоме… Я сейчас!
Владислав Геннадьевич вышел из комнаты, а Виталик прошипел Вовке:
— Зачем тебе экслибрисы?
— Ну, не могу же я без конца спрашивать его о стороже! Время от времени нужно менять тему разговора. Подожди. Все идет как по маслу. Еще чуть-чуть, и я его раскушу.
— Кусай, кусай, только зубы не сломай, — посоветовал Виталик.
— Вот его экслибрис! — Владислав Геннадьевич показал ребятам изображение пера, с кончика которого стекала не то капля чернил, не то капля крови.
— Это что, кровь? — спросил Вовка.
— Кровь? — удивился Владислав Геннадьевич. — Я всю жизнь считал, что это чернила. А вы все еще не выбросили из головы вашу странную версию о преступлении Кувыркова?
— И не собираемся выбрасывать, — ответил Вовка, глядя Владиславу Геннадьевичу в глаза.
Он хотел уловить в них хоть искорку смятения, растерянности, злости, но так ничего и не заметил.
— Вы же знакомы с Савельевым, — напомнил Владислав Геннадьевич.
— Ну и что?
— Ну а кому же, кроме него, лучше знать жизнь Кувыркова? Что он говорит по поводу вашей версии?
— То же самое, что вы, — честно ответил Виталик.
— Ну, вот видите! Внук Кувыркова тоже так считает.
— А вы что, разговаривали с внуком Кувыркова? — уцепился Вовка.
— Я? Вы сами с ним разговаривали… Постойте! Неужели вы до сих пор не знаете, что Дмитрий Ефимович Савельев — единственный внук писателя Кувыркова?
— Чей внук? — непослушным языком переспросил Вовка.
— Валентина Кувыркова.
— Нам пора! — вдруг резко поднялся Виталик. — У нас еще много дел. Пошли, Вовка!
— А как же чай?
— Спасибо, мы не хотим.
— Ну, если уж так спешите… — Владислав Геннадьевич развел руками. — Тогда отложим чаепитие до другого раза.
Мальчишки пулей выскочили из подъезда.
— Ты понял? Ты все понял? — бессвязно выкрикивал Виталик.
— Да не тормоши ты меня!
— Савельев — внук Кувыркова! Савельев первым рассказал нам о призраках! Савельев тоже был в санатории «Лесная тишина»! Только Савельеву выгодно, чтобы никто не узнал правды о преступлении Кувыркова! Вот кто настоящий преступник! Савельев, а не бедный Владислав Геннадьевич!
— Чего ты орешь? Я и без тебя все это понимаю. Идем к Савельеву?
— А Артем?
— Но он же все равно под арестом!
— Так нечестно. Мы должны держать его в курсе дела. Он же не виноват. Он за нас за всех сейчас отдувается.
— Согласен. Забежим к Артему. Потом пойдем к Савельеву.
Лифт, как назло, медленно одолевал подъем.
— Артем! — ворвался в квартиру Вовка. — Сенсация! Савельев — внук Кувыркова!
— Знаю, — спокойно сказал Артем и протянул друзьям газету. — Вот. Случайно наткнулся после вашего ухода.
«На открытии мемориальной доски Валентину Кувыркову присутствовали внук писателя — литературовед Савельев, поэты, прозаики, представители творческой молодежи, официальные лица».
* * *
Кувырков умирал. Долго и мучительно. Уже несколько месяцев он не вставал с постели. Жизнь сузилась до двух белых стен комнаты и низкого потолка. В комнате стойко пахло травами и лекарствами.
«Сегодня будет решительный день, — думал Кувырков. — Я шел к этому дню всю свою жизнь. Дальше откладывать некуда».
Он услышал шорох ключа в замочной скважине. Внук вернулся из университета.
— Привет, дедуля! — веселая, обаятельная улыбка. — Как ты сегодня?
— Как всегда, Митенька.
— А где мама?
— Побежала в аптеку. Приходил доктор и прописал мне новое лекарство.
— Оно тебе обязательно поможет, дед. Вот посмотришь!
— Не убегай, Митенька. Мне нужно поговорить с тобой.
— О чем?
— О завещании.
— Рановато, дед, — улыбнулся Митя.
— Пора, Митенька. Возьми эту тетрадку. Прочти.
— Прямо сейчас?
— Да.
Внук открыл тетрадь и изумился:
— Какое же это завещание? Это рассказ.
— Да. Читай.
Митя послушно листал страницы и все больше мрачнел.
— Что это? — спросил он, когда закончил чтение.
— Сюжет этого рассказа мне подарил Всеволод Берковский.
