Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Куда, в конце концов, подевались карлики?
Болеутоляющие приходится экономить. Записки становятся все более отрывочными. В моем подвале становится очень холодно. Возможно, это просто от того, что я теряю силы.
Тихие только на первый взгляд казались инфантильными идиотами.
В считаные дни они сумели организоваться и проделать титаническую работу по разделению Москвы на сектора.
Из одного внешне блестящего, а на самом деле давно уже изъеденного смертельными метастазами города нарезали, как из торта, восемь кусков. По какому-то странному плану эти куски отделили друг от друга широкими километровыми просеками.
На улицы вышли сотни тысяч строителей, рабочих и просто добровольцев, которые за несколько недель снесли тысячи зданий и сооружений. Они повалили миллионы столбов и заборов, они рубили кабели и безжалостно отсекали коммуникации, тут же протягивая вместо них новые; они сажали деревья и переселяли людей.
И все это – при полном отсутствии властей.
Интересно, что некоторые дерганые присоединились к этому невероятному кипению тихих миллионов. И даже более того.
В один из дней на куче строительного мусора высотой с трехэтажный дом я увидел губернатора Хабарова, того самого, который не боялся смеяться над патриархом в присутствии ханжи-президента. Рукава белой рубашки были закатаны до локтей, а косматые брови покрывал слой цементной пыли. Он размахивал руками, кричал зычным голосом, и, похоже, руководил.
«Вот увидишь, – сказал он мне в этот день, – такие, как мы, здесь тоже будут нужны. Не бойсь! Без нас не обойдутся».
Зная, что Бур здоровый парень и, скорее всего, очухается, все эти дни я прятал Анжелу. Я нашел Сашу Попова, один день мы провели у него, но остаться подольше я не рискнул: Бур, не найдя меня, будет конечно же искать и Попова.
К счастью, мне удалось разыскать Лену, рыжую девчонку, которую я зимой отбил у отморозков на Тверском бульваре. Она стала тихой, и я думал, что поэтому не узнает меня. Но она узнала (тихие помнили многое из своей прошлой жизни, хотя и не всё), и Анжела на какое-то время поселилась у нее.
И Попову, и Лене я объяснял, что Анжела очень важна для меня и что она в большой опасности. Но почему это так, я решил не говорить никому.
Я не понимал, конечно, каково предназначение Анжелы. Да и сейчас не понимаю. Но всегда твердо верил, что оно есть. Это невозможно объяснить, но я чувствовал, что в ней наше прошлое, и вместе с тем – наше будущее. Она хранитель. Она – наш шанс. На что? Так же, как и сейчас, я не способен был ответить.
Но я знал, что на меня возложена ответственность за нее, и был готов защищать ее ценой собственной жизни. И не только.
Именно поэтому я не сразу отправился на поиски дочери. Я понимаю, что даже если бы я нашел Катю в самый первый день, ничего бы не изменилось. Но чувство вины гложет меня, и жестокий червячок внутри ввинчивает свой вопрос. А вдруг? А вдруг я смог бы что-нибудь изменить? Спасти?
Катю я нашел только на пятый или шестой день от начала Переворота в квартире Сережи, нового мужа Регины.
Он был дома и сам открыл мне дверь. Раньше мне приходилось пару раз с ним встречаться. Это был невероятно скучный человек, ведущий невероятно подвижную жизнь. Типичный московский менеджер среднего звена. Член безликого скучного сообщества, которое, чем больше активности проявляло, тем скучнее становилось. Они стояли в очередях на паспортном контроле аэропортов, влетали и вылетали, пили чилийское вино в одном сезоне, и австралийское – в другом, занимались фитнесом и дайвингом, портили дорогие костюмы в давке за бесплатным пивом «Бочкарев» на выставках и премьерах 3-D фильмов. Кроме этого, они ничего не умели, но везде были нужны, так как нанимали на работу друг друга. Саша Попов, читавший философские книжки, называл эту породу людей «менеджерами-в-себе».
Впустив меня, этот, неприятный в прошлом, человек вдруг улыбнулся симпатичной улыбкой, пожал плечами, в точности как мой сосед Илья Моисеевич, и сказал тихо: «Какая-то глупая ситуация, да?» («Вот и он тоже», – подумал я не без зависти и недоумения.)
Насчет глупой ситуации, это было слабо сказано.
Дочка сидела в дальней комнате перед мертвым ящиком компьютера и остервенело нажимала на кнопки клавиатуры. На полу рядом с ней возился с какими-то платами и проводами худой белобрысый юноша, в бровях у которого переливались блестящие бусинки, по три штуки с каждой стороны.
Стол, стулья, диван и пол были усеяны DVD-дисками, разобранными модемами, деталями мобильников, винтиками, отвертками, штекерами и кучей запчастей от ноутбуков.
Когда я вошел и позвал Катю, она оторвала от компьютера лицо с черными синяками под глазами и сказала:
– А! Явился, спецназовец сраный! Что вы сделали, суки? Про. бали страну! Убирайся! Пошел на….!
Мальчик с бусинками посмотрел на меня и побледнел от испуга. Он не знал, кто я, и справедливо рассудил, что реакция человека с моей внешностью на такое приветствие может быть небезопасной.
– Простите! – вскочил он, уронив свои микросхемы и проводки. – Простите, она не в себе. Она не понимает, что говорит… Вы не знаете, что она пережила за последние несколько дней!
– Сядь, – попросил я его и попытался заговорить с Катей.
Но она не отвечала на мои вопросы, а беспорядочно выкрикивала самые черные ругательства, перемежаемые лексикой из социальных сетей. Я не понял и половины, но приблизительный смысл был таков.
– Аськи не доходят! Ни хера не работает! Закосячил «ВКонтакте»! Меня люди ждут! Я зафренженна по полной! Люди ждут, вам говорю. Это все ты виноват! Что натворили? Сначала ГЛОНАСС свой…баный ввели вместо GPS… Лучше бы мы Америке сдались! Лучше бы мы Гитлеру сдались!
Я никогда не думал, что эти слова (в основном пропущенные мною здесь), которые я не единожды слышал в бою и во время допросов, может знать моя дочь. Я вспомнил почему-то, как однажды, много лет назад, вернувшись с какого-то задания в Москву, нашел ее с Региной в парке. Я стоял за деревом и смотрел. Регина шла по аллее, разговаривая с подругой, а трехлетняя Катя в фиолетовой курточке вытягивала вперед ручки, как бы сжимая невидимый руль, и отталкивалась одной ногой от асфальта, а другой пыталась как бы скользить. Что это она делает? – остолбенел я и на всякий случай проследил за ее взглядом. По соседней аллейке двое мальчишек катились на самокатах. Регина и Катя еще не успели заметить меня, и я бросился бежать к выходу из парка, и схватил за руку первого попавшегося мне мужика подходящего возраста, и спросил у него: «Где здесь продаются самокаты?», и поехал туда, и купил, и через пятнадцать минут она обнимала меня ручонками за шею, и я целовал ее пальчики, и опять у нее под ногтями был пластилин…
– Уйди! – крикнула Катя еще раз и впилась в мертвый компьютер с уже знакомыми мне буквами WORD на дисплее.
Я протянул к ней руку, и она завизжала.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
