своём одиночестве. Девушка хотела бы жить в Европе, но никак не решалась туда переехать…
В течение пяти лет, что я провела в Кочках, у меня возникали разные чувства к этому месту. Был период, когда я не испытывала негативного отношения к селу. Во мне созрело чувство гармонии. Скептицизм и ирония отступили, а на смену им пришло философское отношение к жизни, любовь и познание мира в позитивном русле. В своём дневнике я писала: «Настало время решать. И какое бы не было решение, гармония и благодать останется во мне. Я заберу их с собой куда угодно».
Вникая в собственные мысли, я понимала, что не просто так вернулась в село. В течение пяти лет, проведённых здесь, я стала лучше понимать себя и других, заново пересмотрела своё отношение к маме и родственникам, увидела то, чего не могла увидеть раньше. Именно здесь я осознала, что родители не идеальны. Я прошла через страдания и боль, чтобы понять, что они в первую очередь люди, и как люди они могут быть любыми – несправедливыми, жестокими, несчастными или больными. Общение с ними часто приносили мне страдания, душевный дискомфорт. Говорят, испытания делают нас сильнее… Нет ничего хорошего в болезненных отношениях с родителями. Они не делали меня сильнее, а напротив, превращали в слабую и безвольную девочку. Но это путь, который я должна была пройти. Мой путь.
Глава 19
Окна нашей квартиры выходят на маленький неприметный магазин, расположенный у дороги. Вчера под его крышей установили три прожектора. Сначала я любовалась, как в свете прожекторов в вечерней мгле мерцает снег, но потом поняла, что они светят нам в окна. Их свет проникает сквозь плотные бордовые шторы, образуя на потолке светлые полоски. Я лежала в кровати и пыталась уснуть, но полоски никак не выходили у меня из головы. В итоге я решила, что завтра схожу в магазин и разберусь в этой ситуации.
Утром моя решимость поугасла. Я подумала: «Как это я вот так войду в магазин и всё скажу?» Такое поведение показалось мне слишком дерзким. Но после обеда я решила: «Пойду и всё скажу владельцам».
Мы с детьми подошли к крыльцу магазина. Дверь открылась и нам на встречу вышел хмурый мужчина в сапогах. От него веяло грубостью и бескомпромиссностью. «Так, если он и есть владелец, то дело немного осложняется…», – размышляла я, представляя, как буду говорить ему о прожекторах, которые светят нам в окна. Мужчина достал сигарету из кармана фуфайки и закурил. Мы прошли мимо него и вошли внутрь магазина. Я осмотрелась. Первое, что бросилось в глаза были пустые полки.
– Мы ещё закрыты, – послышался голос слева.
Я повернулась и увидела мужчину и женщину, вытирающих пыль с полок.
Я поздоровалась и объяснила им причину моего визита.
– Красиво, но сильно ярко светят, – закончила я свой монолог.
Мужчина вёл себя вежливо и обходительно. Он сказал, что прожектора не уберут, но опустят вниз.
– Спасибо, – ответила я. – А когда вы открываетесь?
– Десятого декабря, – ответил мужчина, улыбаясь. – Приходите.
Я знала, что не приду сюда, но из вежливости ответила «хорошо». Прожектора опустили почти сразу, как только мы ушли.
Вечером мне не спалось. Лежала в кровати, а в голове кружили воспоминания об отце… Он звонил не регулярно, иногда пропадал на месяцы и даже годы, и от него не было никаких вестей. А потом внезапно обнаруживался, нарушая тишину телефонным звонком.
Я не всегда была рада его звонкам. Однажды он поинтересовался, дружу ли я с мальчиками, целуюсь ли я с ними… Мне было девять лет, в этом возрасте я не думала о поцелуях. Я бурчала что-то в ответ, и очень хотела, чтобы отец повесил трубку и этот разговор закончился. Мамины родители, видя моё пренебрежительное отношение, хмурились и упрекали меня. «Разве можно так?», – говорили они мне. Отец помогал нам с мамой деньгами, поэтому меня заставляли быть с ним вежливой и услужливой. Родственники боялись, что если я не буду отвечать взаимностью отцу, он прекратит всякую помощь. Мне ничего не оставалось, как выслушивать всё, о чём он говорил и отвечать на его каверзные вопросы.
Когда я уехала в Новосибирск и поступила в колледж, отец продолжал поддерживать со мной связь посредством телефона. Бывали дни, когда мы подолгу разговаривали и я чувствовала в нём родственную душу. Но порой разговоры с ним носили тяжёлый и болезненный характер. Он звонил, чтобы высказать то, что накопилось у него на душе – негатив, грязь, похоть, отторжение. Я была урной, в которую он сливал свои отходы.
Однажды я возвращалась из колледжа к тёти, у которой в то время жила. В сумке зазвонил телефон. Я взяла трубку и услышала голос отца. Я с неприязнью отвечала ему, желая поскорее отделаться от навязчивого собеседника, которому совсем были не важны мои чувства. Но отец и не думал заканчивать разговор. Он нёс околесицу, похожую на бред псих больного. Меня захлестнуло волной негодования. Почему я должна выслушивать этот бред? Разве я не заслужила доброго и уважительного отношения к себе? От нахлынувших на меня чувств я перестала осознавать происходящее вокруг. Всё пространство заполнил голос отца. Весь мир был этим голосом. Не соображая, что делаю, я пошла через проезжую часть, наперерез машинам. Большой чёрный джип резко притормозил передо мной. Из окна машины выглянуло злое лицо мужчины. Он начал ругаться, но я не слушала.
– Сволочь, – бросила я мужчине и прошла мимо.
Отец слышал всё, что происходило в момент нашего разговора и даже не поинтересовался, кто на меня ругался и кого я оскорбила, назвав сволочью.
Когда на свет появился мой первый ребёнок, отец спросил, нет ли у него синдрома Дауна, ведь ему показалось, что мой сын умственно отсталый. Я спокойно ответила, что ребёнок здоров. Не понятно, почему он решил спросить об этом, ведь мой сынок не имел ни малейших признаков этого недуга. Вероятно, вопросы такого характера для отца были в пределах нормы.
Он умел выбить меня из колеи даже не задавая провокационных вопросов. Как-то днём я зашла на электронную почту и увидела входящее письмо от отца, в котором он рассказывал о своей сексуальной жизни с матерью. В конце письма он поучал меня, как надо воспитывать детей. «И детей надо бить, современный мир выращивает каких-то креативщиков», – закончил он.
Да… Никогда не думала, что быть креативным плохо и тем более я не ожидала, что родной отец может написать такое дочери. Содержание письма пошатнуло всю мою душевную организацию.
