Мусеевна Мустафаева) при вскрытии были обнаружены две пули, выпущенные из пистолета «парабеллум». И не просто пистолета, а того самого, пулями из которого была убита Ангелина Завадская, бухгалтер Екатерина Пастухова и водитель грузовика Степан Замятин. Засветился «парабеллум» и при ограблении трудовой сберегательной кассы на улице Горького (опять-таки с человеческими жертвами) и магазина промышленных товаров на улице Баумана, где при ограблении погибли четыре человека. И вот теперь при нападении на продовольственный магазин на улице Большая Красная из этого же «парабеллума» двумя пулями в сердце лишили жизни заслуженную артистку республики Луизу Волжскую. А всего при нападении на продмаг были убиты пять человек… Потому-то Щелкунов и собрал в этот раз отдел в полном составе.
– Я не сомневаюсь, что это одна и та же банда, – заявил, закрывая совещание, майор. – Ее кровавой деятельности надо положить конец, и как можно скорее. Мы не можем позволить бандитам безнаказанно убивать людей и присваивать народные деньги. Или грош нам всем цена, – добавил Виталий Викторович и оглядел присутствующих.
Кажется, собравшиеся сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом речью своего начальника прониклись. Многие сидели нахмуренными. Старший оперуполномоченный Валентин Рожнов курил одну папиросу за другой, а лейтенант Зинаида Кац так зло сверкала глазами, что если бы кто из преступников встретился сейчас с ней взглядом – вмиг бы раскололся и попросил бы листок бумаги с ручкой, чтобы написать признательные показания.
За сказанными словами последовали и определенные действия. В городе появились многочисленные патрули – более двух сотен дополнительных парных милицейских дозоров, всматривающихся в прохожих и при надобности проверяющих у них документы. Примерно таким образом происходило патрулирование в годы войны. Около крупных магазинов дежурили милиционеры и люди в штатском, способные пресечь попытку похищения, если она вдруг случится.
Кроме того, были привлечены около ста пятидесяти членов отрядов содействия милиции, которые несли дежурства по вечерам на улицах города. Управление и все городские отделения милиции неусыпно искали трех милиционеров во главе с капитаном, вооруженным «парабеллумом», не зная еще того, что бандиты уже скинули милицейскую форму и теперь «работают» в штатском. И «Москвич» теперь у них не милицейский. Так что поджидать бандитов у магазинов промышленных товаров и высматривать поблизости милицейский «Москвич» было делом совершенно безнадежным.
Валентин Рожнов, не покладая рук и не давая роздыху ногам, искал ряженого капитана милиции. Разумно полагая, что тот вряд ли выбрал местом проживания многоквартирный дом, да еще в центре, Рожнов вел розыск в бывших пригородах Казани, не столь давно вошедших в черту города. Это были городские поселки и слободы, застроенные в большинстве своем частными домами и одноэтажными деревянными бараками для работяг, приехавших в город на работу из сел и деревень. Валентин начал с поселка имени Серго Орджоникидзе. Здесь он когда-то работал простым оперативником под началом тогда еще капитана Щелкунова. Знакомых в поселке у Рожнова было немало, а стало быть, имелась реальная возможность в получении нужной информации. Оказалось, человека, которым интересовался старший оперуполномоченный, здесь никогда не видывали и никакой капитан милиции в поселке за последние пять-шесть лет не поселялся.
Сложнее было разыскивать нужного человека в прочих слободах и городских поселках. Капитан милиции Рожнов исходил вдоль и поперек Адмиралтейскую и Академическую слободы, заглядывая в самые крохотные переулки и тупички и задавая один-единственный вопрос – про «капитана милиции». Прошел с расспросами местных жителей все улочки и переулки немалой по размеру территории Суконной слободы, где скрыться человеку, не желающему, чтобы о нем знал кто-то посторонний, было все равно что раз плюнуть. Побеседовал Рожнов и со многими жителями Пороховой слободы и обошел все бараки Желатинки – поселка имени полярного летчика Виктора Левченко, пропавшего вместе со своим самолетом в тридцать седьмом году в районе побережья Северного Ледовитого океана. Как оно почти всегда и бывает, надежда на благоприятный исход дела уже едва теплилась и готова была, как сгоревшая свечечка, пустить последний дымок, когда нашелся человек, могущий ответить на некоторые интересующие капитана Рожнова вопросы. Человек этот проживал в Ягодной слободе, почти сплошь застроенной частными домами. Следует сказать, перед тем как этот человек нашелся, старший оперуполномоченный долго ходил по улицам и переулкам слободы, задавая вопросы практически всем встречным-поперечным и даже стучась в дома и напрашиваясь на разговор. Однако никто ничего путного сказать не мог. И вдруг случайно встреченная в одном из переулков слободы женщина годов под пятьдесят, Нина Марковна, на вопрос Рожнова, не встречала ли она в слободе жителя в звании капитана милиции, уверенно ответила:
– Милиционера не встречала. А вот нового жителя – встречала, и не раз. Он какой-то родственник Аглае Марфиной. В Межевом переулке проживает. Второй дом по левую руку…
– А вы сами-то где живете? – поинтересовался старший оперуполномоченный.
– На улице Герцена. Это меньше чем в двух кварталах от Межевого переулка, – ответила женщина. – Там у меня золовка живет, аккурат наискосок от дома, куда Аглая этого нового поселенца определила. Дом-то этот отца ее, а сама она в доме мужа покойного живет.
– Знаете, как его зовут? – спросил Валентин Рожнов.
– Не интересовалась, – последовал ответ. – К чему мне? А вот фамилию его знаю: Раскатов. Со странностями он. Ни с кем из наших мужиков не общается. И водку не пьет. Так, ежели бы он с кем за столом посидел и водку попил, за разговорами, кто он да что, непременно бы прояснилось. Так нет… Да и бабы у него нет, похоже. Да и какая баба будет с ним знаться, ежели с головой у него, сказывают, что-то не ладно. Так что дружбу с ним никто не водит: с чокнутым дружиться – себе дороже. Словом, сторонятся его люди… Неизвестно же, что он может выкинуть. Вдруг ножиком пырнет, – вполне резонно заметила Нина Марковна. – И ему за это ничего не будет, потому как с головой не в ладах и справка у него имеется, что он – слегка того…
– И давно он в доме том живет? – задал новый вопрос Рожнов.
– Да почитай лет шесть уже, – немного подумав, что-то припоминая, ответила женщина.
– Стало быть, не такой уж он и новый житель, – вполне резонно заметил Валентин.
– А остальные спокон веков тут живут, – парировала Нина Марковна. – Семка Сидорчук с Большой Песочной улицы лет пятнадцать, как с Бердянска приехал, а по сей день местным не считается. А Колька Проханов с женой и двумя детишками в сорок первом здеся поселился. С Кубани приехали. Так все новоселами у нас почитаются…
– Описать этого Раскатова сможете? – продолжил интересоваться относительно новым жителем Ягодной слободы Рожнов.
– Ну, молодой, лет
