стали клеить к ней датчики, а на голову натянули шапочку из серебристого материала. Тихо загудели приборы, и спасателькоротко что-то сказал Шторму.
— Ничего не понимаю, — растерялся тот, и Сергей встал, отряхивая штанины комбинезона. Понаблюдал, как Мир отдаёт распоряжения, как Лиру «упаковывают» в медкомплекс, и пошёл к выходу.Выйдя из здания, вдохнул свежего воздуха и посмотрел на красный диск солнца, заходящего за морской горизонт. Вспомнил, что с Дашкой и детьми давно не ездил к морю.
— Вот вернусь, отпрошусь у генерала в отпуск. Надоело.
Шторм нашёл Сергея сидящим на склоне пологой скалы. Присел рядом, легонько толкнул плечом в плечо.
— Как она? — Кравцов, сощурившись, смотрел отражение солнца на морской глади.
— В коматозном состоянии. Крайне непонятном. Никаких повреждений на теле и голове не нашли. Так, небольшая шишка на затылке, — Мир улыбнулся. — Сердце в порядке, пульс редкий, но стабильный. Всё, как у Айры.
— Что с её коммуникатором?
Тут Шторм немного приободрился.
— А вот это интереснее! Контроллер сожжён коротким электромагнитным импульсом. По идее, всё правильно — за ним должны были сгореть регистры памяти прибора, но!..
Сергею понравилось это «Но!». Он вздрогнул, как лев перед прыжком за добычей, и, ожидая сенсации, взглянул на напарника. Тот радостно взмахнул руками.
— Лира дублировала запись анализа на мой коммуникатор! Хочешь посмотреть?!
Кравцов вскочил.
— Конечно! Поехали!
— Куда?! — не понял Шторм. — Коммуникатор у меня с собой. Сейчас и посмотрим.
Сергей упал задом на склон, заерзал.
— Тогда включай! А ты ещё не смотрел?
— Нет, — Мир уже тыкал пальцем в прибор. — Запись шла в общественное хранилище информации, я только что получил ссылку на неё от специалистов.
Объясняя, он активировал голографию, и картинка повисла в воздухе, поражая Сергея реальностью изображения. Вот Лира идёт к лаборатории, на ходу наговаривая в коммуникатор...
— Мир, я специально буду записывать, чтобы у нашего гостя, — на слове «гость» она сделала ударение, — не было претензий. Я жертвую своим свободным от труда временем, хотя у меня были иные планы на вечер.
Она ненадолго замолчала, открывая дверь в лабораторию.
— Хочу сказать тебе, Мир, что ты размяк, и позволяешь Сергею распоряжаться временем других людей. Между тем, анализ этого кусочка ткани могли провести любые лаборанты. Я думаю, что просто оказалась поблизости, и Сергей отдал мне поручение. Ты бы мог сказать, что не только я имею возможность провести достаточно простой лабораторный анализ.
Она подошла к столу, включила приборы и достала небольшую коробочку.
— Раз мне поручили это, значит, буду делать, и записывать. А то Сергей опять будет брюзжать, что у нас не ведётся записей и прочее.
Тут Мир хихикнул по-детски, и Кравцов ткнул его в бок кулаком в отместку за насмешку. На изображении Лира положила кусочек ткани от костюма Айры в круглый прибор с крышкой, и набрала на пульте набор команд. Через несколько секунд на мониторе рядом с прибором побежали символы.
— Мир, — голос Лиры зазвучал с тревогой, — а Сергей оказался прав. Такого состава материала я не припомню. И... добавлю, что костюм сделан с использованием неизвестных мне технологий. Вот посмотри...
Экран монитора приблизился, и неожиданно Лира резко обернулась. Охнула, закрывая глаза и... изображение исчезло.
— Мир?! — выпучил глаза Кравцов. — А где продолжение? Что там произошло?!
Шторм безмолвно смотрел на пустую голограмму и сдвинул брови к переносице.
— Там ещё кто-то был, — сказал он, выключая коммуникатор. — Это вся запись.
— Кто там был?! — вскрикнул, вскакивая, Кравцов. — Когда мы туда заявились, то увидели только Лиру на полу. Потом она с нами дралась, пытаясь отнять коммуникатор. Зачем она это делала, если вела для меня запись?! Я думаю, что вы тут специально пудрите мне мозги!
— Это как? — Мир тоже встал и посмотрел на голову Сергея. — А что такое пудрить?
Кравцов только смачно плюнул под ноги.
— Мир, вы все от меня что-то скрываете. Я чувствую это. Зачем? Объясни, наконец!
Шторм вздохнул и виновато развёл руками.
— Прости, Сергей. Изначально Лира была против того, чтобы я пригласил человека из прошлого.
— Это я уже знаю, — Кравцов чуть склонил голову и шагнул к напарнику. — Мне нужна истинная причина, а не сухие отговорки.
— Мы... Мы не знаем, как поведёт твой разум по возвращению. Забудешь ли ты это путешествие, или всё останется в твоей памяти. Если останется, то это может быть опасно...
— Каким образом?
— Ты увидел будущее, и как ты это спроецируешь на прошлое — от этого зависит течение временной воронки.
Сергей рассердился.
— Ты что несёшь?! Какая, нахрен, временная воронка? Я — простой мент, и технологий будущего банально не понимаю.
— Да дело не в технологиях! — крикнул Шторм. — А в социальном устройстве общества. Впрочем, и в технологиях тоже.
— Подожди, — тряхнул головой Кравцов, отступая. — Ваше общество-то причём?
— А ты не видишь разницы между обществом будущего и вашим обществом?!
Сергей не понимал, куда клонит в диалоге Шторм, но осторожно ответил:
— Да, вижу я разницу. И что? Как я, вернувшись из будущего, смогу повлиять на общество? Один! Тем более, на какую-то временную воронку, о которой, вообще, в моём времени никто не знает!
Шторм чуть успокоился и, потыкав в коммуникатор, вывел голографическое изображение высокой воронки остриём вверх. Она медленно вращалась, извиваясь круглым основанием.
— Около тысячи лет назад профессор Коротков сформировал гипотезу временной воронки, и её взаимодействие с коллективным разумом человечества.
— Коллективным разумом?!
— Да, Сергей. Теория сохранения клеточной памяти гласит, что каждый человек получает знания об обществе, его устройстве и технологиях на клеточном уровне уже с рождения. И потому его разум может эту информацию усвоить и оценить за время его взросления, но... есть моменты, когда человек придумывает принципиально новые технологии. Это проявляется в его фантазиях. Так откуда эти фантазии? Каким образом разум их формирует? Если человек не только отчётливо их представляет, но и воплощает в реальности?
— Фантазёров дофига, — махнул рукой Кравцов, соглашаясь. — Такое понавыдумывают!
— Вот именно, — Шторм ткнул пальцем в экран, и на голограмме
