бабушка, — следите за языком, а то заставлю помыть его с мылом.
Угроза была реальной, Гриша перестал скандалить и ушел из дома, громко хлопнув дверью. Он направился в больницу к тете и попросил ее повлиять на бабушку, но тетя сказала, что если бабушка сказала нет — значит нет. Тогда он поругался и с тетей тоже и пошел в сарай к отцу и дяде Саше, мастерившим там новый стол. Они сказали, что если бабушка сказала нет — значит нет, и не нужно ему никуда ехать непонятно с кем, а в кино они отвезут Гришу сами, если он будет хорошо себя вести. С ними он ругаться не стал, но ушел злым.
Мальчик сидел рядом с волком на ступеньках крыльца, когда пришла Анка и сказала, что мама согласилась взять их завтра в кино, выезжать нужно будет утром. Гриша хотел ей сказать, что его не отпускают, но в последний момент подумал. Что сделал бы супергерой на его месте? Вряд ли он стал бы слушаться родителей. И Гриша зачем-то сказал: «Отлично, завтра я к вам приду утром, бабушка не против, она согласилась».
Ранним утром Гриша вылез в окно, перемахнул через забор и побежал к Анкиному дому. Через полчаса они сели в машину. Проезжая мимо больницы, он на всякий случай пригнулся на заднем сиденье, но окна были зашторены, да и вряд ли тетя уже была в больнице.
. . .
Порой мне снится, будто я сижу на кухне на диванчике, застеленном полосатым пледом, — одну ножку подпирает том старой советской книжки — и пью чай из кружки с оленем. У нее давно облетела золотистая каемка и на боку трещина. Я смотрю на красный чайник со свистком, на бабушкину икону, одиноко стоящую в углу. Ее давно пора выкинуть, но не поднимается рука. За входной дверью какие-то шорохи, я поворачиваю голову и вижу, как дверь падает на пол и в квартиру врываются люди, очень много людей. Кружка с оленем падает на пол и разлетается на части. И я просыпаюсь.
1
Я очнулась резко, будто от удара по лицу. Ног и рук я почти не чувствовала, по спине текла ледяная вода. Паутина черных уродливых веток на небе. Рядом со мной на коленях стоял мужчина, я увидела его оплывшее красное лицо, черную куртку и попыталась сфокусироваться.
— Живая, что ли?
Пахнуло алкоголем. Я протянула руку и попробовала дотронуться до мужчины, но пальцы ничего не чувствовали. Я закрыла глаза, и наступила темнота.
Меня снова рывком выбросило в серый мокрый лес. Мужчина стоял в паре метров от меня, в руке сигарета. Я повернула голову, шею пронзило острой болью. Лика лежала, привалившись спиной к дереву. Я не видела ее лица, только край голубоватой щеки и грязные мокрые волосы.
— Очнулась? — сказал мужчина. — Я уж думал, окочурилась. Во прикол, мужикам расскажу — не поверят. Вы кто такие?
Он подошел ближе, сел на корточки и постучал пальцами по моей щеке. Я почувствовала тепло. «А вдруг это не галлюцинация? — подумала я. — Вдруг он настоящий?»
— Помогите, — сказала я, — помогите.
— Вы как сюда попали? — спросил мужик.
— Помогите нам.
— Во прикол. Пошел за ветками, а тут вы. Вы что тут делаете, не могли другое место найти, чтобы поспать?
Мужик загоготал. Я попыталась встать, оперевшись на мокрую ледяную землю, но рука подвернулась, и я упала обратно. Мужчина подал мне руку, я, вцепившись в нее, все-таки смогла встать, но сразу повисла на нем. Он определенно не был галлюцинацией.
— Пьяные, что ли?
— Помогите. За-за-заблудились, не пьяные. Помогите.
— Как вы заблудились, — сказал мужик, — в пяти метрах от дороги. Ну, пойдем в машину, погреешься, там все расскажешь.
— Лика! — позвала я. — Лика!
— Да мертвая она, походу, — сказал мужик, — я ее потряс, не просыпается. И лицо у нее жесть, у живых такого лица не бывает.
— Она не мертвая, она говорила недавно, она не...
Я попыталась пойти к Лике, но потеряла равновесие, упала на колени, ударившись локтем о камень. Мужик снова засмеялся, подошел к Лике и потряс за плечи. Она не шевелилась.
— Мертвее не бывает, — сказал он. — Жаль, красивая была, походу, девка.
— Нет! — сказала я. — Не м-м-мертвая. В больницу. Пожалуйста, отвезите в больницу.
Мужик потрогал шею Лики.
— Вроде дышит, — сказал он. — Живая, что ли. Во прикол. А выглядит как мертвая.
— Живая, — сказала я. — Разговаривала недавно, ей плохо, нужно в больницу.
Машина и правда оказалась недалеко, за деревьями была желтая размокшая дорога. Господи, дорога. На ней стояла старенькая бордовая «Нива» с провалившимися глубоко в грязь передними колесами.
Я дошла до машины, держась за плечо мужчины, часть пути он практически тащил меня. Все оборачивалась на дерево, у которого лежала Лика, рискуя потерять равновесие. Мужик орал, чтобы не вертелась. В машине я рухнула на заднее сиденье и лежала там, пока мужик ходил за Ликой. Его не было долго, я подумала: «Вдруг не вернется, вдруг этот лес не отпустит его, как не отпускал нас?» — но он вернулся. Лику он тащил на руках, она по-прежнему была без сознания. Я села, привалившись к левой двери, а Лика уместилась на заднем сиденье практически целиком. Ее голова была у меня на коленях, ноги свисали с сиденья. Мужик сел за руль, завел машину и включил печку.
— Блин, забыл. Застрял я, — сказал мужик. — В яму провалился, забыл, что тут яма. Палку какую-нибудь пошел найти, чтобы машину вытащить, а тут вы. Забыл, что застрял. Поможешь найти доску какую-нибудь потолще? А, ладно, сиди, я сам.
Мужик вернулся из леса с большой толстой веткой. Из багажника он достал веревку и начал что-то крепить у переднего колеса. Сил не было совсем. Время шло медленно, очень медленно, от острого запаха бензина меня начало подташнивать. Наконец мужик сел на переднее сиденье, нажал на газ, и машина медленно со скрипом начала вылезать из грязи. Мы проехали пару метров, мужик остановился.
— Мы застряли? — спросила я.
— Да не, сейчас вернусь, веревку сниму.
Он вышел из машины, довольно быстро вернулся, и мы медленно поехали.
— Я думала, чтобы машину из ямы вытащить, нужна вторая машина.
— У нас дороги такие, — ответил он, — всему научишься. Я Олег.
— Вика, — ответила я, — а это Лика.
— Вика и Лика, — засмеялся мужик, — ну и имена. Сестры, что ли? Вы что в лесу делали в такую погоду?
Я немного отогрелась и могла говорить. По дороге я рассказывала, как мы путешествовали, зашли в лес и заблудились, как нашли дом у озера, как пытались выбраться из леса, но спички размокли, пошли дожди и мы замерзли.
— Да уж, — сказал мужик. — Мамка моя рассказывала про леших, я не верил никогда в чушь эту, но тебя послушать — чисто леший вас водил. Это же надо, в трех соснах заблудиться.
— Нас ищут, наверное, — сказала я. — Вы слышали что-нибудь?
— Да не, не искали вроде. Я не слышал, чтобы искали. У нас тут милиция не почешется, если связей нет, можно не соваться даже, если бы московских дур начали искать непонятно где, это вообще прикол был бы. Извиняй насчет дур, без обид.
Мы свернули с дороги и поехали через широкое поле. В лобовом стекле был виден
