стакан и допил остатки воды.
— Сядь, — сказал он.
Гриша сел на стул, не понимая, чего ожидать. Анка подошла поближе и остановилась в дверях кухни. Вид у нее был очень испуганный.
— Вы мать убили? — спросил отец Кира. — За что? Что она вам сделала?
— Мы никого не убивали, — попробовал Гриша ответить уверенно, но получился какой-то писк.
— Вы убили, — сказал отец Кира. — Точно вы. Я только не понимаю за что. Мать, Тамару, скоро за мной придете. Только передай своим, что меня не так просто убить, как двух несчастных старух. Пусть попробуют сунуться. Перестреляю их и сяду.
Он вцепился в приклад, будто хотел поднять ружье или, может, даже выстрелить, рука дернулась, ствол ударил по столу, хобот пепла сорвался и упал на стол. Сигарета продолжала тлеть. Отец Кира отпустил ружье, повернулся и открыл дверцу холодильника. «Может, перехватить ружье и застрелить его? — подумал Гриша. — Дядя Саша на моем месте так бы и сделал, если бы при нем угрожали нашей семье». Гриша вспомнил, будто уже видел что-то похожее, но воспоминание сразу же ускользнуло. Анка по-прежнему стояла у двери, замерев и не произнося ни слова.
— Мы никого не убивали, — сказал Гриша, набравшись храбрости. — Почему вы всем говорите, что мы убили вашу мать? Она в лесу потерялась, чего вы привязались к моей семье?
Отец Кира все-таки нашел в холодильнике небольшую стеклянную бутылку, откупорил ее трясущимися руками и плеснул в стакан еще воды. Запахло чем-то резким.
— В лесу, — засмеялся он, все так же покачиваясь и глядя сквозь Гришу. — В лесу. Так часто про лес повторяли, что я сам чуть не поверил. Уроды. В лесу. А Тамарка тоже в лесу потерялась, да? Я звонил ей, она до дома не доехала.
— Семья Гриши-то тут при чем? — наконец заговорила Анка.
Она держалась рукой за косяк двери, Гриша заметил, что у нее трясутся колени. «Испугалась, что ли?» — подумал он и перестал бояться сам.
— Тамарку я позвал, хотел спросить... спросить. Мама моя все говорила, что мужика из этой твоей семейки где-то видела. Что будто из сна он, что-то не так с ним. А в день, когда... В тот день она Киру сказала, что вспомнила — в Шижне она его видела. В Шижне он был. Нервничала, по дому из угла в угол ходила. Меня дома не было, а Кир тупой совсем, придурок малолетний, на бабку ему плевать, не спросил ничего, сказал, некогда ему, и гулять ушел. На озеро ушел купаться, развлекаться. Вернулся, а бабка уже исчезла.
— А мы-то тут при чем? — практически закричал Гриша. — Хватит семью мою обижать! Я вас сам застрелю, если будете на мою семью наговаривать!
Отец Кира зашелся неприятным булькающим смехом и на секунду даже смог сконцентрироваться на Грише. «Какой же омерзительный от него запах, — подумал Гриша, — а еще на семью мою наговаривает». Анка махала Грише рукой: пойдем отсюда скорее.
— Ты такой же тупой, как мой сынок, да? — отсмеявшись, сказал отец Кира. — Мать мою убили, потому что она что-то знала про твоего дядьку. В Шижне он что-то натворил, а она его узнала, вот они и убили ее. Я только не понимаю за что, что она знать-то могла. Я, когда мы в Шижне жили, маленький был, не помню ничего, а Тамарка-то мамки моей ровесница и тоже из Шижни, я ее попросил приехать. Может, посмотрит на этого мужика и поймет, в чем тут дело. Она приехала, а его не было здесь, мы ждали, пока он приедет, но он так и не приехал. А она, дура старая, все твердила про эту ясновидящую, что сколько по гадалкам ездила, а настоящий дар впервые увидела. Что та все про нее знала. Дура. Я ей говорил: с кем дружишь, идиотка, может, она маму и убила. А она продолжала на кон-суль-тации к той ходить, нет бы головой думать. Так потом эта ведьма ей наплела, где дочь искать, она собралась и уехала, конца поисков матери не стала дожидаться, сука, зачем приезжала — сразу забыла. Я звонил ей потом, хотел сказать, что мужик этот опять в деревне, может, я его сфотографирую и ей пришлю, пусть посмотрит на фото хоть. А ее нет. Сестра сказала, она не вернулась домой. Отсюда уехала, а до дома не доехала, тю-тю, пропала, испарилась, как мать моя. Видимо, тоже в лесу пропала, да? Зашла в лес поссать по дороге, да и пропала? Сволочи. — Отец Кира покачивался все сильнее, держась рукой за стол. Окурки в пепельнице начали загораться. — Сначала многие еще сомневались, были предатели, которые говорили, что мать моя, может, просто потерялась. Но как Тамарка исчезла, все од-но-знач-но стало понятно, теперь-то все понимают. Не жить тебе тут, гаденыш, уезжали бы вы по-хорошему. Полиция ничего не делает, так я сделаю.
— Почему мы должны уезжать, мы ничего не сделали!
Гриша так злился, что ему было совсем не страшно. Желание схватить ружье и выстрелить нарастало. Выстрелить в эту омерзительную воняющую рожу.
— А откуда вообще эта Тамара? — вдруг вмешалась Анка.
— Из Шижни.
— Нет, куда она вернуться домой была должна? Вы сказали, что она из Туе... как там?
— Из Туезерска.
Гриша понял, что с отцом Кира разговаривать бесполезно. Он резко вскочил и подошел к Анке, она, поняв намек, оторвалась от косяка и побежала к двери. Отец Кира что-то крикнул им вслед, но не погнался. . . .
— До Туезерска всего одна ладонь, — сказал Гриша, положив руку на бумажную карту Карелии, которую притащил из дома.
Они сидели у Анки в комнате и уже решили, что нужно поехать за Тамарой, убедиться, что она жива, и притащить ее в деревню: если все увидят, что она жива и здорова и никуда не исчезала, то поймут, что и Анна никуда не исчезала, точнее, конечно, исчезала, но она сама ушла в лес, никто ее не убивал. И тогда все отстанут.
— Это по прямой всего одна ладонь, через лес и озеро, — сказала Анка. — Как мы озеро переплывем? А по дороге нужно ехать сначала в город, потом по другой дороге в Туезерск.
— Все равно близко. На велосипедах доедем.
— Ну не знаю, — сказала Анка, — по-моему, длинное расстояние все-таки получается.
— Боишься ехать, так и скажи, — ответил Гриша. — Один поеду.
Анка замолчала и молчала долго, Гриша уже собирался разозлиться и отправиться к тете в больницу, чтобы запастись печеньем в поездку в Туезерск, когда она сказала:
— Мама поедет завтра в гости к подруге в город. Я могу уговорить ее взять нас с собой и отвезти в кино. Фильм сколько обычно идет, часа три? Она с нами смотреть его не будет, пойдет с подругой пить коктейли и есть всякое вкусное, как обычно. А мы из кино сбежим, доберемся до автостанции, на автобусе быстренько доедем до Туезерска, вернемся обратно... и сядем в кино, будто мы все время тут были.
— Вот это класс! Ты гений! — сказал Гриша.
План чуть не разрушила бабушка, сказавшая, что не пойми с кем Гришу в город не отпустит и, вообще, лучше бы ему дома сидеть. Гриша ныл, канючил, скандалил, а бабушка отвечала:
— Эта мамаша нам никто, я с ней вообще не знакома, я ей внука не доверю.
— Это тебе никто, — ныл Гриша. — Анка — мой единственный друг, почему ты такая злая?
— Молодой человек, — говорила
