останусь я здесь перелопачивать машину. Надо закинуть ее по другому адресу, где я смогу работать спокойно.
«Он прав, – сказал себе Глеб. – Если этот тип в самом деле на особом счету, завтра сюда явится настоящая комиссия – разбирать инцидент на месте».
– Что за адрес?
– Так ты не против? – у Дегтя отлегло от сердца. – Тоже загородный дом, здесь недалеко. Только другого уровня, не такая ободранная халупа.
– Очередной твоей бабы?
– С этой я не видался с восемнадцати лет. Ей я еще жениться обещал, прикинь. Потом я уже таких слов не произносил.
– Надежный адрес, – усмехнулся Слепой. – Надежней не придумаешь.
– Можешь издеваться, но я в ней уверен.
– И она была в тебе уверена, когда вам было по восемнадцать.
– Хотел к ней забуриться после тюряги. Навел справки, что она в разводе, отхватила от мужа неплохой кусок собственности. Но главное, он ей в свое время дал толчок на орбиту. Она ведь еще при мне увлекалась фотографией, даже меня щелкала задумчиво глядящим вдаль. Муж ввел ее в круг нужных людей, и она заделалась модной… Как будет фотограф в женском роде? Неважно, самым модным фотографом, снимает для крутых журналов, на которых глянец в два пальца толщиной.
– Неплохой адрес, чтобы нарастить жирок после баланды. Чего же не забурился?
– Как бы я тогда себя чувствовал? С какими бы глазами появился на пороге? Я вчерашний зек, ниже падать некуда. А она… Для бабы, я считаю, это потолок. Короче, полез я к девочкам попроще. Они знали мою биографию, наведывались на зону – каждая считала, что только она одна меня поддерживает на плаву… Теперь дело другое, теперь повод есть. «Танюша, дорогая, я к тебе по делу…»
– Перелопатить ворованную тачку.
– Зачем так грубо? Никаких подробностей. Просто конфиденциальный заказ.
– Ты скажешь это женщине, которая снимает для журналов? А завтра увидишь на очередном развороте знакомую машину. Фотографы они такие – красота жизни превыше всего.
– На другого она, может, и наплевала бы. Но первая любовь для женщины особый случай.
– О чем заговорил… У меня скоро очки запотеют, – Слепой вытащил из нагрудного кармана защитные очки и протер их платком.
И все-таки он согласился поехать. Других вариантов просто не предвиделось. Глеб давным-давно не «бороздил» коридоры Лубянки, не знал, насколько строги там теперь требования к личному составу. Может, кому-то сверху удается навязать и таких «особо ценных» сотрудников. Тогда капитан наверняка успел нажаловаться в управлении. Сюда могут нагрянуть в любой момент.
* * *
Они не стали сразу сигналить у ворот. Сиверов остался присмотреть за лимузином из своей «девятки», а Деготь отправился на рекогносцировку. Вернулся он через полчаса.
– У нее там подруги торчали, но я тихонько влез в окно второго этажа. Улучил момент и показался лично ей. Думал в обморок свалится. Подруги переполошились. Танюха их отсылает под предлогом, что утомилась слишком, а они чуть ли не в «скорую» собрались звонить. Еле убедила, что ее можно оставить одну.
– Не будем обсуждать, как она рыдала потом у тебя на груди, – Слепой выбросил окурок в приоткрытое окно. – Договорился куда заехать? Ключи взял?
– Сейчас. Ей нужно брата уложить спать. Она его, как видно, взяла к себе после развода. Я этого Илью однажды видел: больной на голову. Но тихий, не буйный.
Слепой кивнул. Иногда отдельные фазы операции развиваются в непредвиденном направлении. На самом деле с этим лимузином никто не рискует. Он просто позвонит Федору Филипповичу и предупредит, куда перебазировался эксклюзивный «Мерседес», по какому адресу Деготь будет колупаться с машиной.
Денис снова отошел и вернулся с женщиной, которая будто сама сошла с фотографии на обложке – стильное платье без рукавов, большая копна вьющихся волос цвета настоящего, а не поддельного золота, неяркий, искусный макияж.
– Татьяна, – протянула она руку Сиверову. – Можно заезжать.
– Мне вообще-то незачем.
– Задержитесь хоть чуточку. Составьте нам с Денисом компанию.
– Он предупредил вас, что эта красавица никому не должна попадаться на глаза?
– В гараж никто кроме меня не заходит. Я не держу ни водителя, ни сторожа, ни садовника. Сторожат меня мои псы, с остальными делами справляюсь сама.
– Денису, как ни крути, придется шуметь. Брат у вас не слишком любознательный?
– Он и не знает, что в доме есть подвал.
Три добермана мигом перестали лаять, как только хозяйка прикрикнула: свои! «Мерседес» загнали в гараж, туда же отправили и легкий Денисов мотоцикл, снятый с крыши сиверовской «девятки».
Войдя в дом третьим, Глеб остановился от неожиданности. Куча народу собралась, чтобы отметить их приезд. Глаза и улыбки сияли со всех сторон. Правда, были они не цветными, а черно-белыми, были взяты в рамку и развешаны по стенам. Стройные балерины на пуантах соседствовали с толстыми неграми-джазменами с бисеринками пота на висках. Старуха-нищенка с тысячью и одной глубокой морщиной – с юной девочкой, обхватившей руками коленки в полосатых гетрах.
– С непривычки можно начать здороваться направо и налево, – улыбнулся Глеб.
– Чего ты их в цвете не снимаешь? – по-хозяйски осведомился Деготь. – Было бы вообще круто.
– Слишком круто, – попробовала объяснить Татьяна. – Теряется светотень.
Подал признаки жизни сиверовский мобильник. Судя по номеру на дисплее, Федор Филиппович все еще находился на рабочем месте.
– Что ты там натворил? Приезжай сейчас же.
* * *
– Я ведь тебя предупреждал. Или нет?
– Так точно. После вашего предупреждения я вел себя абсолютно корректно.
– Значит, руку ты ему заломил раньше и оружие раньше отобрал? Неплохо было бы еще и пристрелить, а потом звонить ко мне интересоваться: кто такой да зачем явился.
– Виноват, товарищ генерал. Вначале я просто не поверил, что такой тип может погоны на плечах носить. Удивительно, как он не сломал мне всю работу с Дегтем. Имей Кудрявцев слух потоньше, он бы успел расслышать пару недвусмысленных выражений.
– Знаю я, что за птица этот товарищ, – досадливо поморщился Потапчук. – Могу предположить, с кем он туда явился.
– Ведь «подруга» его никакой не агент?
– Конечно Мата Хари. Таких агентов пусть наши
