ума.
Захар пропускал мои пряди сквозь пальцы, успокаивая. А меня тошнило. По-настоящему тошнило. И кружилась голова.
— Не спишь?
Вздрагиваю от шёпота. Мотаю головой и грубо, с ненавистью, откидываю назад некогда любимые локоны. Теперь они видятся мне чёрными змеями. И он душат меня.
— Ты можешь… Пожалуйста, — шепчу, — принести мне ножницы.
— Зачем?
— Мне надо. На несколько секунд. Пожалуйста, принеси мне.
— Лиза…
— Или срежь, — стою на своём, сглатывая появившийся в горле комок. — Срежь их. Пожалуйста, Захар. Я их ненавижу.
Он пристально вглядывается, что-то для себя пытаясь понять. Повторяю просьбу, часто моргая. Не хочу плакать. Больше не могу.
Все мои слёзы остались там… в оборудованном под кабинет помещении, обшитом белой кафельной плиткой.
— Пожалуйста.
Вздохнув, Захар уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я жду, отсчитывая секунды. Уже делала так и это немного помогает. Совсем капельку.
Жду, не допуская даже мысли, что он не вернётся.
Он обязательно вернётся!
Если я кому-то могу верить в этом мире, только ему.
На четырехсотой секунде дверь отворяется. Захар щёлкает выключателем и палату заливает яркий свет. Щурюсь и прикрываю глаза ладонями.
— Осторожно, Лиза!
Захар придвигает кресло вплотную к постели, на которой я нахожусь. Убирает от лица мои руки и показывает на прозрачную трубочку, идущую от сгиба локтя.
Надо же… Я не почувствовала.
— Больно?
— Кажется… не знаю…
На самом деле у меня болит всё. Болит и ноет. И я не могу определить, где эта боль сильнее, а где меньше.
Мне не хочется о ней думать. Как будто, когда не думаешь, болит меньше.
— Я сам. Сможешь развернуться?
С его помощью удаётся сесть боком, чтобы срезанные волосы падали на пол.
Захар, шумно выдохнув, проводит по ним:
— Ты уверена?
— Да, — киваю. — Они больше не мои… От них пахнет… Воняет… Ими… Я не смогу…
Заикаюсь, но всё же прошу уже это сделать. Избавить меня от ядовитых змей.
Ножницы щёлкают очень громко в тишине палаты. Но каждый щелчок приносит мне облегчение.
— Потом надо будет поправить. Я не очень ровно подрезал, — словно извиняется Захар.
— Спасибо, — шепчу. — Мне важно, чтобы их больше не было.
Теперь на моей голове нет той копны, которая оттягивала кожу. Я трогаю новую длину и замираю.
Захар тоже трогает. Наши пальцы встречаются, и я отдёргиваю руку.
— Тише, Лиза. Всё позади. Слышишь?
Слышу. Пока не верю, но слышу, да.
Позволяю обнять себя и расслабляю мышцы, когда мужская грудь прижимается сзади. Захар осторожно укладывает мою голову на своё плечо и тихонечко начинает покачивать нас.
— Попробуй уснуть, Лиза.
Глава 38
POV Лев Ларин.
— Да, бать, — принимаю звонок, перепрыгивая ступени вниз.
Некоторые неотложные дела заставили меня отложить вылет. Да ещё матушка со своими «хочу» конкретно подсела на уши.
— Занят? — слышу в голосе отца напряжение, но списываю его на то, что наши планы пошли по одному месту.
Мы даже не созванивались несколько дней, потому что я погряз в делах с головой.
— Есть пять минут. А ты чего хотел? — не дав ему сказать ни слова, начинаю сдавать маму: — Слушай, тут такое дело. Мать…
Выкладываю её идею-фикс прилететь в Россию на свадьбу Захара и той девчонки. Я, кстати, так и на нашёл времени, чтобы хоть глянуть на неё. Решил, что проще будет увидеть на церемонии.
Отец внимательно выслушивает и вздыхает, мол, решу.
— Я к тебе по другому делу, Лев.
И чем дольше он говорит, тем медленнее я начинаю идти. Торможу на одном из лестничных пролётов, перекладывая нагревшийся смартфон из руки в руку.
— Ох#еть! Как они?
Меня в первую очередь, конечно, волнует брат. Пусть мы общаемся нечасто, но в нас течёт одна кровь. И, чёрт побери, я переживаю за этого засранца!
За незнакомую Лизу не переживаю, она для меня просто чужой человек. Но слышать те мерзости, которым подвергались другие девушки, отвратно.
Хочется перекурить, чтобы хоть немного убрать возникшую во рту кислоту. Я адекватный мужчина, для которого насилие — табу.
— Надеюсь, ты сможешь их определить на пожизненное.
— Много факторов, — тянет отец с сомнением.
Я всё-таки вытаскиваю пачку сигарет и прикуриваю, забыв, что в помещении этого делать нельзя.
Сомнения понятны: за спинами некоторых чуть ли не мафия стоит. Как бы я не ёрничал мысленно, бандитские разборки в фильмах цветочки в сравнении с той жестокостью, которую готовы проявить люди в реале.
В случае войны не пощадят никого.
— Захар как с ума сошёл, не отходит от неё.
Давлю усмешку. Попался брат на крючок: девочка в беде, девочку надо спасать. Бате подфартило, что всё так удачно сложилось.
— Ладно, пап, — тушу сигарету о стенку и машу рукой своей помощнице, ожидающей на первом этаже с ворохом папок. — Скоро приеду, всё расскажешь. Вместе придумаем, как наказать подонков.
Отбиваюсь и прячу телефон в карман. Качаю головой, переваривая заново весь разговор.
Я горд за Захара, который рисковал, но поступил как настоящий мужик. Уверен, что тоже полез бы в пекло за своей девчонкой, если бы смог полюбить. К счастью или огорчению, меня миновали все эти высокие чувства. А брат… Я буду рад за него, если он действительно нашёл своё счастье.
Глава 39
POV Лиза Суворова.
Первая мысль, которая молнией бьёт в голову: я не чувствую ног!
Пытаюсь пошевелиться, но у меня не получается.
Спросонья паника овладевает сознанием, и я начинаю трепыхаться, постепенно вспоминая, что уснула в неудобном положении. И в нём же сейчас нахожусь.
Моя спина прижата к Захару, а сам он крепко спит, уткнувшись носом в изгиб моей шеи и разгоняя своим дыханием по коже мурашки.
Точнее, спал.
Мои резкие движения разбудили его. Он крепче сжимает пальцы на моём теле, а после короткого испуганного вскрика резко их разжимает и отодвигается. Так быстро, что я чуть не падаю.
На полу разбросаны мои волосы, капельница перекрыта.
— Кажется, я не выдержал, — извиняющимся голосом, хриплым после сна, произносит Захар.
Проводит ладонью по своей причёске, нарушая порядок и делая свой образ… не знаю… менее официальным, наверное.
— Тебе необязательно здесь находиться.
Он так смотрит, что я замолкаю и отползаю на кровать, спрятавшись под одеялом. Дотянувшись, разминаю ступни, которые начало покалывать.
— Скажу, чтобы убрали здесь всё. И уточню, что делать с этим, — показывает на пустой мешочек, из которого текло лекарство.
— Я сама… Уберу, — поясняю, увидев незаданный вопрос.
— Тебе пока не рекомендуется вставать.
— Но…
Я протестую, потому что в меня влито слишком много всего, и эта жидкость ищет
