вопрос.
— У нас ничего не было! — крикнула я, чувствуя, как глаза наполняются влагой. — Он всего лишь поцеловал меня! Я никогда бы не занялась сексом в вип-комнате!
Музыка на сцене заглушила мой вопль.
— Отпираешься, как опытная. Сто раз такое слышал.
Мои губы задрожали, а горючие слёзы потекли по щекам.
— Хватит, — жалобно застонала я, — мой день закончился. Я хочу уйти.
— А куда спешить? Не хочешь отработать свои деньги? Тот клиент всё спрашивает о тебе. Николай Фёдорович, который.
Я судорожно замотала головой и заплакала пуще прежнего. Коснувшись щёк, постаралась убрать слезы. Однако только размазала макияж и испачкала пальцы в туши.
— Так, а это что? — менеджер схватил мою кисть и вытащил салфетку. — Ага, ещё и номер телефона взяла! Совсем от рук отбилась. А то, что у нас запрещена связь с клиентом вне заведения, ты тоже решила проигнорировать⁈
— Я… — у меня не осталось сил на разговор. Ноги подкашивались, тело дрожало.
— Если ещё раз ты сделаешь подобное, то будешь изъясняться у шефа, поняла? Я не прикрою твою задницу. А сейчас проваливай. Это, — он со злорадством потряс салфеткой перед моим носом, — я изымаю. Завтра не опаздывай.
Одна из девочек, увидев моё состояние, помогла заказать такси. Я даже не помнила, как переоделась в гримерке, как села в машину, как водитель несся по дороге. Очнулась уже в общежитии, когда лежала на кровати, а соседка толкала моё плечо.
— Что случилось?
Мы не особо дружили. Наши характеры не сошлись изначально, поэтому мы редко общались. И всё же помогали друг другу при необходимости, вероятно, следуя законам выживания. Она тоже приехала из далека, родственников в столице не было.
Я приподнялась на локте и сиплым голосом задала вопрос:
— Сколько времени?
— Два часа ночи. Ты то рыдаешь, то затихаешь.
— Был плохой день на работе. Но я должна заснуть, завтра опять на работу.
— Ты вообще себя не бережешь, Лиль.
— У меня нет такой роскоши, как беречь себя, Тань.
— Ну снова загремишь в больницу. Раз так хочешь — окей. Твоё дело.
Я закрыла глаза и натянула одеяло поверх головы. Соседка ушла на свою кровать. Я плавала между сном и явью, мерещились страшные чудовища, ломившиеся в нашу комнату. Но неожиданно усталый мозг вспомнил моё падение на волейболе и голос Марата Ильясовича:
— Лилия.
— Открой глаза.
— Не бойся. Всё будет хорошо.
Я разлепила глаза и на короткий миг вспомнила его лицо. Как будто он стоял рядом и держал мои ладони. Называл упрямой, злился, а потом смеялся и прижимал к своей груди, как маленькую девочку.
— Ты либо полностью моя. Либо чужая.
— Я хочу быть твоей, — прошептала в подушку. — Хочу!
Пусть это было только в моей голове, но я поверила, что всё будет хорошо.
Глава 22
— Алло? — сонно шепнула я, приложив телефон к уху.
— Зай, мама приглашает на семейный ужин.
— М-м-м…
— В среду в шесть. Ты будешь свободна?
— Тим? — пробормотала я и щекой потёрлась о подушку.
— Бейби, ты спишь что ли? — его шустрый голос скорее раздражал, чем бодрил меня.
— Да.
— Серьёзно? Обычно в воскресенье днём ты занимаешься домашкой.
— Решила забить.
— Это значит, я могу вытащить тебя погулять, да? — игриво поинтересовался парень. — Давай в кино. Хотя тебе потом на работу. Тогда сразу ко мне. Я скучаю, Зай, очень сильно.
Внутри что-то оборвалось, будто кровать неожиданно сломалась, а я повалилась на пол. И вроде спина всё также была на матрасе, но ощущение покоя утратилось сразу.
— Извини, я не могу! Перезвоню позже.
Отключив связь, я прошлась взглядом по комнате и поняла, что соседки не было. Поэтому с чистым удовольствием я жалобно простонала и тряхнула ногой одеяло, вымещая на нём злость.
Но Тимофей был не виноват.
Дело было во мне.
Я накинула длинный халат и выползла из постели. Тело ломило, как после жаркой тренировки. Потянув руки, я заставила себя немного размяться. Вчера, конечно, было иное занятие, однако не менее жаркое. И очень страстное…
Меня поцеловал Рахманов!
Подбежав к зеркалу, я откинула волосы и уставилась на шею. Он сделал мне засосы! Да как он посмел! Негодяй! Подставил меня!
Я коснулась пальцами кожи, робко обводя каждую фиолетовую метку. Две круглые слева и одна справа у ключицы со следами укуса. Вчера я была так опустошена, что забыла принять душ. А значит, его поцелуи всё ещё остались на мне.
Опустив веки, вспомнила, как сидела на его коленях, как он прижимал меня к себе. Мышцы бедер задрожали, внутри томно свело. Я ласкала его метки и умирала одновременно. Хотелось запустить руки в трусики, дотянуться до влажных складок и…
Телефон зазвонил.
— Да блин! — нервно выкрикнула я.
Это какое-то безумие! Со мной никогда такого не происходило! Я считала себя умной и правильной девушкой, которая не потеряет рассудок из-за парня.
Но Марат… Марат Ильясович — не парень. Нет. Он настоящий взрослый мужчина. Может в этом проблема? Его неукротимая и темная энергия сковала мой разум. Желалось отдаться ей целиком, без сожалений.
Звук из динамиков продолжал разрываться. Кинувшись, я увидела на экране, что это был снова Тимофей. Он не привык к сбросу звонка. Лихорадочно замотав головой, я полностью отключила звук и для спокойствия прикрыла телефон одеялом.
Потому что дело во мне.
Вчера я забыла о многом. О своей безопасности, о приличиях, о том, что у меня есть парень.
— Да, Лиль, это ж такая мелочь, — криво усмехнулась я и продолжила добивать себя: — То с одним, то с другим. Пофиг на всё! Тимофей же не считал, что я буду верна только ему⁈ Ахах, наивный дурачок!
В комнату вошла Таня и окатила меня хмурым взглядом.
— Разговариваешь сама с собой?
— Ну а с кем ещё⁈ Ты ушла! — со злостью выплюнула я.
Она промолчала и улеглась с планшетом на кровать.
Нелегко сохранять чувства, которые так и рвались наружу. Думала позвонить Ане, однако, что я могла рассказать? Как на работе поцеловала мужчину, и теперь совесть выедала мне мозг? Она не смогла бы понять, а я открыть правду.
Маме? Нет. Такие переживания ей ни к чему.
Схватив полотенце, я убежала в душевую, чтобы привести себя в порядок. Вода смыла его запах и немного мои тревоги. Затем я пришла на кухню и сварила макароны с маслом. Я их не любила.
Но они напоминали мне детство, когда вечером мама готовила скромный ужин и слушала, чем я занималась в школе. Она всегда так участливо расспрашивала меня, а я ощущала её
