готова, тут как раз особых сложностей возникнуть не должно.
*……………*………….*
Я сидел в приёмной государя и старался унять волнение. Любая аудиенция у такого самодержца, как Павел Петрович, это лотерея. Особых грешков за мной не было, особенно тех, которые я не прикрыл бы тем же князем Алексеем Куракиным. Самовольства при работе в Сенате хватало, но всё же для пользы дела. Так что нужно быть спокойным и уверенным в себе.
И что важно, завтра, если не сегодня, все заинтересованные лица будут знать, что некий попович вновь, уже во второй раз, был на аудиенции императора. И если первая моя встреча с монархом была скорее вынужденной, то сейчас сам государь меня вызвал.
С такими темпами моего роста Екатерина Андреевна Колыванова уже скоро может стать мужней женой. Церковь разрешает браки и в более раннем возрасте, чем почти шестнадцать. Привираю несколько, так как Кате пятнадцать лет, ну, и четыре месяца. Моё же отношение такое: не хочу учиться, а хочу жениться. И пусть она девочка по меркам будущего, но… короче, но… Я не педофил, тут иное восприятие женщины. Да и совершеннолетие раньше наступает. Всё, закрываем эту тему про юную Екатерину!
Каскад мыслей проносился у меня в голове, пока из кабинета императора не вышел Суворов. Теперь я, как и все оставшиеся, только и гадал, что же хотел государь от уже немолодого русского полководца. Тем более что он яркий представитель екатерининского времени, друг самых ненавистных для Павла людей: Григория Потёмкина и Зубовых.
— Назначение на Кавказскую войну! — шепнул присутствующим в приёмной статс-секретарь Нелединский-Мелецкий.
Набивает себе цену Юрий Александрович, волей царя ставший статс-секретарём. За такие новости люди платить готовы расположением и даже деньгами. Сейчас же очень многое меняется: и расклады рядом с императором, и в целом внутренняя политика, в той её части, что касается светского общества.
Получалось, что одним росчерком пера, надеюсь, мной подаренным, Павел Петрович делает сигнал, что старые элиты могут быть приставлены к делу. Назначение Александра Васильевича только на поверхности выглядит логичным и правильным. Он самый великий полководец? Да! Он не проигрывает крупные компании? Нет, всегда добивается цели и решает задачи. Так почему же не ставить Суворова на армию?
А теперь несколько подводных камней. Так, притаилась партия Зубовых. Они лишились основных своих представителей, но при таких в прошлом зубров политики всегда есть более мелкая креатура, которой убегать просто не к кому, если только не удастся смыть клеймо. И теперь Суворов, который ассоциируется с Зубовыми, получает высочайшее назначение на ту войну, которую все считают уже блистательно выигранной, несмотря на то, что она ещё даже не началась. Тут же расправляют спины и те генералы, которые будут привлечены Суворовым, а это также увесистый второй, пусть даже и третий эшелон власти.
Что изменилось в истории? Вернее, почему эти изменения стали возможны? В иной реальности Павел Петрович стал императором тогда, как войска под командованием Валериана Зубова взяли Дербент, имели большой успех и с другими крепостями, выходя на оперативный простор и решая, куда дальше двигаться: то ли на иранский Исфахан и громить окончательно персов, то ли на османский Карс и дальше, вдоль черноморского турецкого побережья, через Трапезунд и Синоп к Константинополю.
Павел в той реальности отозвал войска, которые так и не добились главных успехов. Вероятно, назначение Валериана Зубова коробило нового русского монарха, или же он посчитал, что русское командование решило задачи, а Россия не готова к затяжным войнам.
А сейчас? Павел вынужден реагировать на действия персов. Георгиевский договор и так, по сути, нарушен Россией, теперь необходимо показать, что только неготовность русского корпуса повлияла на то, что Российская империя, так активно начавшая распространять своё влияние на кавказский регион, готова карать и не перестала быть игроком в Закавказье. А ещё письмо, написанное мной через анализ психологических особенностей императора. Письмо было не от меня, конечно, а от условных, и не только, грузин. Но я доволен, что Россия решила карать персидского шаха. Есть и моя заслуга в этом. Нельзя отдавать Кавказ.
Вопрос ещё иного характера: а как бы мне использовать эту войну для собственных нужд? Родилась одна мысль в голове. «Военторг» она называется.
— Господин Сперанский! Я к вам обращаюсь! — голос Нелединского-Мелецкого вырвал меня из размышлений. — Государь-император ожидает вас.
Я сделал вид, что не заметил ухмыляющиеся лица присутствующих. Даже Аракчеев улыбнулся, хотелось бы верить, более доброжелательно, чем остальные. Как же такой апломб! Попович растерялся, когда его вызвали в кабинет к императору. Но пусть улыбаются от моего конфуза, чем до крови сжимают кулаки, что меня, такого вот поповского выскочку, император пригласил вперёд остальных.
Император выглядел ни жив ни мёртв. Видимо, последние два разговора были сложными и затребовали от государя немалых сил. Я уже знал, что когда Павлу Петровичу приходится переступать через свои же правила и суждения, он переносит это с немалыми болезненными ощущениями. Призвать Суворова встать на командование русского корпуса на Кавказе — это переступить через себя.
Уж не знаю, каким станет император в будущем, но пока с его особенностями, как по мне, мириться можно. Да, много импульсивности в принятии решений, да, излишняя категоричность, но ничего такого, что могло бы свидетельствовать о сумасшествии государя. Впрочем, ещё и полгода не прошло, посмотрим.
— Ваше Императорское Величество, — сказал я и поклонился, не только согнув шею, но и прогнув спину.
— А, это вы, господин пиит! — устало сказал самодержец. — Да, да, я вызывал вас. Удивлены?
— Польщён, Ваше Императорское Величество, преисполнен благодарностью и желанием служить вам, Ваше Императорское Величество, — отвечал я.
— И до сей поры у меня нет нареканий к вашей службе. Не думаете же вы, что я, государь-император, не буду знать, как исполняется воля моя? При том не умаляю заслуг князя Алексея Борисовича. Мне говорили, что та служба, что была вами исполнена, невозможна или потребует весьма превеликого времени. Но вы справились. Довольны ли вы моей благодарностью? — император говорил, не смотря даже на меня.
— Не смел на подобное даже рассчитывать, Ваше Императорское Величество, не грезил такой милостью, оттого пребываю в счастливом смятении, — отвечал я, нагоняя пафосу.
Но я не особо лукавил. Имение в более чем пять сотен душ ещё и чин коллежского советника — это много для такого короткого временного промежутка, ну, или немало, если без привязки по времени.
Что есть такое имение в пятьсот двадцать два человека, да
