– Зачем пожаловала? – добродушно интересуется Люк, внимательно изучая мое лицо. – Меня увидеть? Или хочешь похвастаться татушкой?
Он одной фразой, будто выбивает из меня весь воздух. Как такое возможно? Как он успел узнать? Топаю ногой, точно малолетка, и поджимаю губы, стараясь сдержать нервную улыбку.
– Вот черт! Как ты узнал?!
Вэйн – самый старший громила, но самый добрый из них, – салютует мне, проговорив:
– Брось, малышка, ты же делала ее у нашего Кевина. Думаешь, кому он растрепался об этом, а?
Парни смеются хором, а я готова убить мастера, с которого взяла слово о временном неразглашении моего первого рисунка на теле.
– Надеру ему зад при встрече, – шучу я, кривляясь.
Люк кладет руку мне на плечи, а после пальцем осторожно поднимает мое лицо за подбородок вверх.
– Ну, что? – загадочно изрекает он.
Остальные молчат, слушая нас. Я недоумевающе качаю головой.
– Что – ну, что?
Кто-то хихикает, а вслед за ним еще пара человек. Люк сощуривает глаза, словно давая мне подумать. Я все равно ни черта не поняла. Потом он опускает плечи, словно в поражении. Высунув язык, он кружит около него указательным пальцем, и тут до меня доходит.
– А про то, что проколола язык, сказать не хотела? Нет? – теперь мужики гогочут громче, чем раньше.
Правда, не вижу, что здесь смешного, но все равно смущенно улыбаюсь.
– Прости, а что так заметно, да? Пока никто не догадался.
Я отстраняюсь, чтобы достать из сумки деньги для Люка. А он заявляет:
– Сэми, ты так широко открывала рот, будто намекала на что-то!
Я охаю, а один из громил падает от истеричного гогота с деревянной лавки. Вот козлы! Я швыряю деньги этому недотраханному мудаку, и разворачиваюсь, но он тянет меня обратно, прося прощения. Остальные парни говорят, будто, одним голосом, что обижаться-то не на что. Да, действительно. Вырвав руку, я все же хочу убраться отсюда, чтобы найти Ганса и отдать ему часть денег, что он одолжил мне не так давно. Но врезаюсь в стену из мышц. Мужчина в черном распахнутом «бомбере», с красной кофтой под ним, стоит передо мной. Я медленно поднимаю взгляд на него, встречаясь с щетиной на подбородке и четко очерченных скулах, и мне уже не нужно даже смотреть в его глаза, централизованно зондирующие меня, чтобы понять, кто совершенно не случайно столкнулся со мной. Он искал меня. Отец моей дочери.
– Проблемы? – произносит его низкий красивый голос, обращаясь к мужчинам позади меня.
Но никто не смеет и слова сказать. Особенно я.
Как убежать на этот раз?
Глава 15Джереми
Почти сутки тому назад (в воздухе)
Кайя листает журнал, который она купила еще в здании аэропорта. Она даже не читает статьи, только рассматривает фото, иногда тормошит дремлющего меня, чтобы я оценил очередной симпатичный наряд на длинноногой Барби. Я киваю ей, мыча, и снова впадаю в легкий сон, продолжая мечтать о скорой посадке. Я уже устал от этого долгого полета. Мне приходилось летать не так часто, потому что я не занимался делами отца – его букмекерским бизнесом. Мне было это не интересно, и сколько бы он ни просил меня лететь с ним в Сант-Питерсберг или Тампу, где у него разбросаны конторы, чтобы я продолжал то, что начал он. Но я всегда отказывал, завистливо поглядывая в сторону Аарона, который занимался тем, что ему нравилось – управлял персоналом гостиницы по велению отца. Ему приносило удовольствие быть в курсе всех дел, что касается сети отелей, и сейчас он делает это же – помогает мистеру Джону Галлахеру. Помогает с удовольствием. Но я никогда не смел завидовать ему с ненавистью в душе. Это была «белая» зависть. В конце концов, Рон помог мне быть тем, кем я хочу. Именно он – не мои родители.
По другую сторону стоял другой друг, и я наблюдал за его жизнью, полной равнодушия со стороны его предков, вечно путешествующих по миру, оставляя свое единственное чадо на попечение бабушки, которой, кстати, тоже больше нет в живых. Майкл становился счастливым только рядом со мной и Аароном. И рядом с Самантой…
– Вот это платье воистину прекрасное, не так ли, любимый? – бодрым голосом интересуется Кайя, локтем толкая меня в бок.
Что от меня хочет эта женщина?
– Угу, – монотонно говорю я, запрокинув голову назад.
Мне нужно выспаться, а с ней это сделать невозможно. У Кайи со вчерашнего дня наращенные ресницы – так она хочет впечатлить мою маму. Из ее слов я понял, что единственный родитель, – отец, оставшийся у нее, недостоин того, чтобы мы даже знакомились. Как бы ни было прискорбно, но это ее мнение. Однако мне не известно, какие на самом деле отношения их связывают. Кей рассказывала, что ее мать изменила отцу, когда сама Кей была еще ребенком, и тот выгнал жену из дома. Больше Кайя не видела матери, потому что та не искала с ней встреч. В самом начале наших отношений, в первое время – сугубо дружеских, – именно это нас и связало. Проблемы с родителями, которые нас никогда не понимали, и не хотели по-настоящему становиться частью нашей жизни. Что может быть более печальнее? Кайя была хорошим другом – она, в каком-то роде, добрая, отзывчивая со мной, но слишком ревнивая, особенно это проявилось после того, как мы объявили себя парой. И все же ее постоянная болтовня помогает мне справиться с муками прошлого. Кайя – мое отвлечение. Уверен, когда мы поженимся, все будет по-другому. Все станет иначе. Пройдет немного времени, и я, может, и не забуду каждую деталь, но уже не буду реагировать на это так болезненно. Сэм превратится для меня в обычную, и сердце прекратит скакать галопом при виде нее.
– Может, ты выпьешь что-нибудь? – предлагает с энтузиазмом Кайя, взглянув на меня, из-за журнала. – Все ворочаешься, заснуть не можешь.
Усмехнувшись, я поворачиваю голову к ней.
– Кей-Кей, если ты перестанешь отвлекать меня постоянно на модную индустрию, – киваю на глянец в ее руках, – может быть, у меня получится поспать.
Тогда она просто опускает журнал вниз, и когда наклоняется, ее не очень длинные волосы спадают вниз по плечам.
– То есть, я тебе мешаю, да? – надувает губы будущая жена.
Она обиделась. Как всегда.
– Слушай, прекрати это…
Ее вздорный характер моментально откликается.
– Прекратить что? – последнее слово звучит тверже первого.
Я поворачиваю голову в этот раз от нее, тяжело вздохнув. С ней не бывает просто, но это удручает, а не заводит.
– Прекрати обижаться, пожалуйста, – отзываюсь я с недовольством.
И, конечно, Кайя не упускает шанса ответить мне, потому что она всегда так делает. Давит и давит, пока голова угрожает взорваться, если Кей не замолчит. Но я уже не смотрю на нее, не слушаю ее, потому что мое внимание привлекает девушка, только что поднявшаяся со своего сидения в нескольких рядах впереди нас. Прежде чем отправиться вперед, она целует своего парня, улыбаясь ему самой сладкой улыбкой. На ней верх футбольной формы и узкие джинсы. Сзади нанесен номер 11, и приписана фамилия «Бейл». Поклонница Гарета Бейла напомнила мне о тех временах, восемь лет назад, когда на очередной матч Саманта пришла в красной футболке, идентичной моей игровой. Я увидел ее сразу после пасса, обратил внимание, как она идет по проходу второго ряда. Как и у меня, на ее футболке была запечатлено число 4, а так же короткая фамилия «Уолш» – моя фамилия. И я подумал тогда по наивности, что это неспроста. Что она поняла о моих чувствах, все еще не произнесенных вслух. И это знак от нее. После нашей победы я ворвался в раздевалку, и пока парни из команды ликовали, напевая гимн, я помчался в душ, намереваясь скорее смыть с себя пот. Через пятнадцать минут, одетый, я уже уходил, мчался со скоростью света, даже не выслушав похвалы и нареканий тренера, за что потом получил немалую взбучку.
