как-то связаны с тем, что он помнит что-то из нашего общего прошлого.
Аннализа кивнула.
— Я согласна с твоим последним заявлением. Думаю, что он может быть придумывает историю, потому что не хочет, чтобы мы знали его настоящие мысли. — Последний предмет одежды она повесила на вешалку. — Как еда в его ресторане?
Сита фыркнула, а затем рассмеялась.
— Я не знаю. У меня был только хлеб… как и у тебя.
Аннализа рассмеялась, и почувствовала как это чудесно.
— Ну, это так необычно. Мы обе ели его еду дома сотни раз.
— Хлеб был восхитителен… и он подавал его с тем травяным маслом, которое всегда готовил. — Сита покачала головой. — Что я делаю? Разве я дура, что провела с ним это время? Я чувствую, что надеюсь, как бы ни старалась этого не делать.
Аннализа пожала плечами.
— Он не мой муж… Я имею в виду… — Она вздохнула и рассмеялась. — Знаешь, это очень неловко. Я никогда не думала о том, как странно это будет звучать каждый раз, когда в разговоре всплывает этот факт.
Сита рассмеялась над смущением матери.
— Тебе нужно выработать определенное отношение к жизни, как пришлось мне. Если бы контракты мужа-киборга считались так же, как настоящие браки, это было бы неловко. Наоборот, это просто немного странно. Важно лишь то, что мы обе старались изо всех сил по-своему его любить. К черту всех, кроме нас.
Вздох матери из-за ее слов заставил Ситу ухмыльнуться.
— Извини, ненормативная лексика вошла в привычку, когда я была в лагере, потому что это помогло мне немного меньше чувствовать себя жертвой, ругающейся на сторожевых ботов. Думаю, Кинг беспокоит меня на том же фундаментальном уровне, даже если его требования не такие зловещие.
— Иногда я забываю о том, что с тобой случилось, потому что ты так хорошо с этим справляешься. Не беспокойся обо мне. Давай, ненавидь этих металлических ублюдков… и «Нортон» тоже. Это полезнее для твоего душевного состояния, — заявила Аннализа.
— Слушаю, как ты дерзко себя ведешь. Вот об этом я и говорила.
Ухмыляясь своей правильной матери, говорящей очень неприлично, Сита закончила свою работу и направилась на кухню готовить.
***
Кинг сидел за столиком на патио, когда она выносила их тарелки на улицу. Самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела, наблюдал за колибри и ухмылялся их выходкам. Он явно находил в них удовольствие, как и обещала ее мать. Заметив, что она изучает его, он смутился от того, что его поймали.
— Я не могу не восхищаться этими мелочами. Они похожи на быстрые маленькие корабли на воздушной подушке с длинными носами.
Сита широко улыбнулась в ответ… невозможно было не улыбнуться.
— Я думаю, что самая большая проблема, с которой я когда-либо сталкивалась со своей матерью, была, когда я пыталась поймать одну из них. Я пыталась заставить ее приземлиться и быть неподвижной. Но получила лекцию о природе, которая до сих пор звучит у меня в ушах все эти годы спустя. Теперь каждый раз, когда я смотрю на них, чувствую себя виноватой.
— За что?
Сита рассмеялась, ставя их тарелки.
— За попытку навредить одной птичке, хотя на самом деле я не хотела причинять ей вред. То, что я сделала, было только потому, что я не понимала, что она, естественно, будет бороться со мной, чтобы сохранить свою свободу. Колибри нужно быть колибри и делать то, что делают колибри. Ее не следует заставлять делать то, что не в ее природе.
Она вздохнула, села и, встряхнув, положила салфетку на колени.
— Я могла бы сказать то же самое о покупке тебя, Кинг. Мне хотелось думать, что кибермужья — это нормально, и я не сомневалась в нравственной стороне покупки, пока это не сработало. Как только я увидела, как легко они забрали у тебя твои воспоминания, я поняла большую картину своей ошибки. Только я понятия не имела, как сделать это правильно, и была потрясена собственной эмоциональной реакцией на это.
Кинг изучал женщину за столом. Он все еще не знал ее. Все, что он знал, это то, что он хотел поцеловать ее. Он хотел целовать ее, пока не поймет, почему он снова хотел ее поцеловать. Это было почти так же важно, как любой военный приказ, который он когда-либо получал и чувствовал себя обязанным следовать.
Он развернул салфетку и положил ее себе на колени, стараясь не зацикливаться на признаках поднимающегося интереса.
— Несмотря на то, как я счастлив быть свободным человеком, я не сержусь на тебя за то, что ты меня купила. На самом деле, я действительно благодарен. У Пейтона нет ничего, кроме ужасных историй о днях контракта в качестве кибермужа, в том числе о необходимости получить кибернетическое сердце, потому что одна жена ударила его ножом. Все, что у меня есть, это провал в памяти на несколько лет. Пока я не узнал о тебе, у меня действительно не было прошлого, которое могло бы меня травмировать. Теперь я хочу знать, почему «Нортон» отняла у меня время с тобой. Эти ублюдки ничего не делают, если это не служит интересам коррумпированной ОКН.
Сита кивнула, взяла свой сэндвич и откусила кусок, чтобы помедлить с ответом. Она знала, почему… или, по крайней мере, подозревала. Так же, как она знала, почему ее обманули и схватили. Но поскольку в понедельник она приступила к работе в «Нортон», вероятно, не стоило слишком много говорить о своих теориях. Потягивая чай, она решила подойти к своей информации с другой стороны.
— Ты никогда не был типичным. Когда я тебя купила, в твоем досье было полно записей о том, что другие твои жены называли странным поведением. Будучи инженером по калибровке, я полагала, что этого следовало ожидать, когда органические существа объединяют с кибернетическими частями. Даже у самого хорошо запрограммированного бота время от времени случаются ошибки. Чем больше сбой, тем больше в них меняется поведение. Кажется довольно логичным, что сбои у киборгов были бы огромными по сравнению с ними.
Кинг взял свой сэндвич, осмотрел его и приготовился откусить.
— Если ты не возражаешь, я хотел бы поговорить о твоих наблюдениях за мной в нашем прошлом. Что за сбои со мной случались, когда я был с тобой?
— Ну, во-первых, я никогда не видела то, о чем говорили другие женщины. Я могу только рассказать, что случилось со мной… или с нами… какой бы ни была твоя точка зрения, — сказала Сита.
Кинг кивнул и сглотнул, радуясь, что она его защищает. Как ни
