Книга Кровные драконы. Белое море - Анна Левин

моего ведома ни шагу! И ведь с таким же упоением он и мной помыкать будет, если я не выйду замуж до того, как он встанет во главе рода! Да уж, после такой перспективы и старший сын лорда Дартмура не кажется неизбежным злом. Наоборот, с его помощью как раз и можно избежать зла — жизни под контролем Всеслава. Узнать бы еще, какой он, этот жених…

— Я рада, что брат Ярогнев скоро вернется! Мне не терпится передать ему все приветы, горячие пожелания и иные знаки внимания, выраженные нашими преподавателями. Уж очень все боятся, что нынешний сезон им опять придется коротать без сударя Беломорского.

Мои слова порадовали отца, гордящегося оказываемым уважением его детям, и еще сильней разозлили Всеслава, который, однако, нашел в себе силы обойтись лишь презрительной ухмылкой. Но моя цель была иной — затронуть истинно интересующую тему.

— А еще перед отъездом я встретила некоторых попечителей. Они также засвидетельствовали вам, отец, свое почтение, и выразили надежду на встречу в столице.

— И кто это был?

— Господин Круторогов, лорд Дартмур и господин Яркан.

Женская хитрость, подаваемая с самым невинным и неосведомленным видом, приносит блестящие результаты.

— Что же, надо будет ответить на их любезности, когда мы увидимся через пару дней, — заметил отец с самодовольной улыбкой. — Знаешь ли ты, дорогая супруга, — обратился он к матушке, — что лорд Дартмур решил зимний сезон провести в нашей столице?

— Какая новость! — ее удивление было изумительно искренним, хотя я не поверила, что они не обсуждали это раньше. — А его семейство прибудет?

— Разумеется! Насколько мне известно, его старший сын господин Эксетер выразил самое настойчивое желание провести зиму за границей.

— Вы имеете в виду наследника рода, который первый год отучился в Академии, а потом — вернулся на родину?

— Да, дочь. Мы вскоре познакомимся.

Я ответила довольной улыбкой, и отец явно выдохнул, ибо не ожидал от меня сговорчивости. По правде говоря, я и сама удивлена тому спокойствию, с которым приняла новость о возможном супруге. Раньше во мне кипел Шторм — моя истинная сущность — при мыслях о свадьбе, о женихе, которого выберут за меня; но несколько лет назад я осознала, что лучше согласиться на достойный брак, и убраться из дома. После смерти отца главой рода станет Всеслав, и я попаду к нему в кабалу на веки вечные, если он сам не захочет от меня избавиться. Я искренне люблю наш Сколлкаструм, люблю север, люблю суровое очарование этого края, но больше всего на свете боюсь остаться жить здесь при главенстве брата.

Лучше уж брак, и тем более — с наследником древнего и уважаемого рода. Я наслышана об Эксетере, и еще ни один недостойный слух не достиг моих ушей. Если он окажется таким, каким рисует его молва — лучшего жениха и не сыскать. А если еще я и влюблюсь в него так отчаянно, как всегда мечтала, чтобы наша история любви превзошла историю Катерины и Петра, но со счастливым концом…

Отец регулярно кидал на меня взгляды, и, кажется, не сердился из-за явной рассеянности. Пока я следую его планам, не создаю препятствий, думаю о том парне, которого он мне избрал в женихи — я в его глазах идеальная дочь.

Мертвое море казалось особенно красивым в ранних сумерках: закат окрасил самыми причудливыми красками воды, не замерзавшие даже в самые сильные морозы. Я всегда любила сбегать к этим кислотным волнам, не способным причинить вред лишь нам, потомкам Беломорских, хотя остальные северяне предпочитают Северное море, омывающее стены Сколлкаструма.

Пройдя по снегу, я остановилась у песка, обнаженного кислотной водой. Сняла сапожки, и едва не напевала от удовольствия, получаемого от прогулки босиком по песку. Опасное море нежно ласкало мои ступни, и я напрочь забыла обо всех правилах приличия, танцуя вариацию из модного в столице балета. Отец уже порадовал меня выкупленной ложей, и мое воображение услужливо рисовало бельэтаж, роскошные малиновые драпировки с кистями, величественный занавес; всюду бархат, золото, от драгоценностей юных и не очень красавиц слепнут глаза… Мне еще не приходилось бывать в главном театре державы, но Ярогнев там — частый гость, и по его рассказам я как наяву представляла столь желанный источник новых радостей. Наконец-то я увижу балет в исполнении лучшей труппы, а не местное поднадоевшее творчество!

Планируя, как лучше провести антракт в аванложе (заказав фрукты, или беседуя со своими спутниками или соседями), я не сразу услышала стон. Он был настолько отчаянным, полным боли и погибели, что я мигом выбросила лишние мысли из головы, сосредоточившись на странном звуке. Несколько минут стояла неподвижно, вслушиваясь в звенящую тишину, пока не раздался новый вскрик, и я со всех сил помчалась вперед. Только бы успеть, держись, кем бы ты ни был!

Остановилась, потеряв направление. Ну где же ты?! Протяжный стон, снова, и доносился он… прямо из воды! Из кислотных вод Мертвого моря! Неужели кто-то из драконов упал в эти губительные пучины? И никого ведь не позовешь на помощь, не успеют.

— Давай, Ярослава, тут только ты, и ты справишься, — подбадривала сама себя, скидывая зимнюю накидку.

Оставшись в одном платье, я зашла в воду, соприкоснулась со своей стихией, призвала резерв, ощущая каждую капельку, каждую частицу моря, и нашла источник боли. Впереди, нужно идти вперед. Подняла руки, призывая родовую силу, сжала ладони вместе, а потом, вывернув их, развела в стороны, глядя, как море разделилось на две части, образуя коридор. И тогда я увидела вдалеке тело, накрытое странной непрозрачной пленкой.

Сорвалась на бег, моля смерть пощадить несчастного, но в нескольких шагах от цели резко затормозила, прокопав в песке изрядную борозду. То, что копошилось под пленкой, не было драконом! Я всегда различу эти длинные несуразные конечности, перепончатые руки, шипы, торчащие прямо из тела, рваные движения, и звуки! Теперь они были отчетливыми, и я поняла, почему они так взбудоражили мою память.

— Морская тварь, — прошептала едва слышно, но она меня услышала.

Существо извернулось, обратив ко мне лицо, и сквозь ненадежный барьер я разглядела ненавистные черты. Но что-то было неправильным, что-то выходило за рамки, я точно это понимала, хотя не могла определить. Около минуты понадобилось, чтобы разобраться.

— Ребенок! — воскликнула я уже громче.

Действительно, передо мной билась в особой сети не взрослая особь, а еще детеныш. Я определила это по габаритам, по нежному цвету чешуи и мягким чертам лица. Существо отчаянно рвалось, но не могло выбраться на свободу, и лишь сильнее затягивало петлю. Стоны и крики не были