Книга Кровные драконы. Белое море - Анна Левин

— Сестра!

Вот и весь теплый прием, который я получила от брата Всеслава. Он встречал меня в сопровождении нескольких своих помощников, и у всех на лицах читалось недовольство от возложенной на них миссии.

— Дорогой брат! — идеальный книксен и улыбка должны были растопить его сердце, но, когда дело касалось нас с Ярогневом, сердце Всеслава могло поспорить крепостью с камнем.

— По нашим расчетам ты должна была прибыть еще пять часов назад.

Этот истукан точно не поймет моих постоянных остановок, вызванных любовью к родным краям, поэтому ничего не оставалось, кроме лжи:

— Я долго не могла уехать из Академии, постоянно кто-нибудь меня да задерживал. А ехать быстрее мы не решились из-за прошедшей метели. Вдруг экипаж бы занесло?

— Судя по твоему внешнему виду, экипаж только и делало, что заносило. Ты вообще себя в зеркале видела? Растрепанная, воротник косо застегнут. Как для дочери Беломорских ты выглядишь неподобающе, я обязательно донесу сие отцу, как только утром увижу.

— Разумеется, дорогой брат, тебе виднее.

И в этом был весь он, Всеслав: грубый, высокомерный, презирающий, вечно недовольный. Все во мне приводило его в негодование, и он не скрывал своих чувств, разве что при важных гостях старался вести себя спокойно. Но при своих прихвостнях он не стеснялся в выражениях, задерживая меня во дворе, не давая пройти в тепло, привести себя в порядок, чтобы отчитать по всем пунктам.

Однако я знала, что мое смирение и улыбки в ответ на его выпады злили его сильнее любых колкостей, поэтому не реагировала так, как хотелось бы. Пусть его яд жжет только его!

Вот и теперь брат нахмурился, не получив повода для новой выволочки, и резким движением указал на вход в замок.

— Добро пожаловать домой, — произнес он таким тоном, будто я была чужачкой и захватчицей, нагло врывающейся в его жилище.

Идти с ним бок о бок было удовольствием ниже среднего, но я чинно следовала всем правилам приличия, ни на секунду не пропуская скопившееся раздражение. У лестницы он оставил меня, пожелав хорошо отдохнуть, и напомнив, что к завтраку положено явиться ровно в семь утра. Ранний подъем исключал ночной отдых, учитывая, что часы уже отбили четыре, но чего еще можно было ожидать от Всеслава?

В моей комнате за эти пару месяцев ничего не изменилось, даже вещи лежали там, где я их оставила. Я с удовольствием избавилась от дорожной одежды, приняла ванну, нырнула под одеяло, глядя, как по стенам прыгают неясные тени. Дом, я дома! Какое прекрасное чувство! Пусть меня не любит брат — наследник рода, и даже моя собственная мать, я все равно счастлива в Сколлкаструме!

Здесь умерла моя сестра, здесь я впервые приняла истинный облик, здесь я познала много боли и страха, но были и хорошие воспоминания, которые сейчас мелькали перед моим внутренним взором.

Не чувствуя усталости, я все же заснула, и с большим трудом поднялась через час, когда ко мне явились служанки.

— Простите, сударыня, пора вставать.

Да, нужно подготовиться к завтраку, чтобы предстать пред очи семьи в бодром состоянии, идеально одетой и готовой к новому деятельному дню.

Благодаря службе наравне с мужчинами я могла самостоятельно обходиться в быту, но после долгого отсутствия дома лучше дать служанкам возможность выполнять свою работу, и не подчеркивать свое отличие от иных дракониц высокого положения. К тому же никому еще не повредил массаж в сочетании с последними сплетнями, особенно учитывая, что почти все они касались Ярогнева, его разгулов, недовольства Всеслава и реакции северян. К негодованию наследника нашего рода, недостойные выходки не вредили, а даже работали на репутацию Ярогнева, вызывая понимание и одобрение среди драконов. Они явно симпатизировали сударю Беломорскому, который не только обеспечивал безопасность севера, но и мог весело покутить в таверне. Поэтому Всеслав и был так груб при встрече: нервничает, злится, а сделать ничего не может, вот и срывает злость на каждом, кто дорог Ярогневу.

Убедившись, что мой внешний вид соответствует всем принятым дома требованиям, я спустилась в сопровождении служанок в столовую, где уже собралась семья.

— Дочь, Ярослава, приветствую! — отец искренне мне улыбнулся, и тепло поцеловал в лоб.

— Благодарю, отец! Я так рада снова оказаться дома!

— И мы тебе рады, — он рукой указал на присутствующих, которые совсем не испытывали приписываемых им чувств.

— Добро пожаловать, — в глазах матери не отразилось ничего, кроме желания скорей перейти к завтраку.

— Матушка, милая, — я поцеловала ее руку, которую она нетерпеливо выкинула мне навстречу, и так же быстро отняла, вытерев ладонь о платье.

Всеслав нахмурился от такого нарушения этикета, и поздоровался со мной куда сдержанней, чем я ожидала, и даже сопроводил на мое место, галантно пододвинув стул. Да, дражайшая матушка любого заткнет за пояс своей нелюбезностью!

Мы приступили к еде, и первое время мужчины обсуждали дела рода, пока женская половина хранила нерушимое молчание. По идее, именно мать должна была расспрашивать меня о дороге из Академии, моей успеваемости, экзаменах, родовитых подругах, да вообще о любых новостях, касающихся меня, но ее интересовало лишь содержимое тарелки.

Видимо, отец тоже так считал, поэтому, перехватив ее взгляд, посмотрел уж слишком выразительно, чтобы его можно было проигнорировать.

— Дочь, — матушка обратилась ко мне без малейшего желания что-либо спрашивать, — как ты добралась из Академии? Мы ждали тебя раньше, твой брат был вынужден бодрствовать всю ночь.

— Увы, дороги сильно замело, и мы продвигались медленно, чтобы не рисковать. А в Академии меня сильно задержали подруги, которые не могут дождаться встречи в столице.

— Насколько мне известно, ты стала безоговорочным лидером среди девушек, — сдержанно сказал отец, но было видно, что ему это пришлось по вкусу.

— Мне нравится достойное общество, и в Академии я завела дружбу со многими достойными драконицами. Например, с сударыней Черноречной и ее льевольской кузиной мадмуазель Де Ла Фонтен.

— Отрадно это слышать, дочь, — столь звучные фамилии благотворно подействовали на матушку, раз она соизволила подать голос без понуждения.

— У наших младших просто талант подчинять себе Академию, — тонкая ирония Всеслава не укрылась ни от меня, ни от отца.

— Говоря о младших, я отправил твоему брату приказ немедленно вернуться в Сколлкаструм.

— Отец, не стоило вам этим заниматься, я бы и сам…

— Не волнуйся, составление писем — не самое сложное занятие из тех, что мне доводилось выполнять.

Всеслав вернулся к завтраку, но его мрачное лицо лучше любых слов говорило о недовольстве. Ему ведь нравилось распоряжаться, приказывать: отправляйся туда, возвращайся оттуда, без