продолжает Куйсма Лохи. – Но он также сообщил мне, что у вас с братом много общих интересов, связанных с Парком, и что вы принимаете согласованные решения.
Я быстро соображаю, что Юхани фактически шантажирует меня. Куйсма Лохи может знать больше, чем следует, а наше заседание с соками и маффинами на самом деле продуманная постановка. Решаю поддерживать разговор до того момента, когда его удастся завершить естественным образом, после чего покинуть компанию.
– И в чем заключается недоиспользованный потенциал, заключенный в отрасли или в нашем Парке? – спрашиваю я.
Прежде чем ответить, Куйсма Лохи окидывает меня быстрым взглядом.
– Этот материал вокруг, – говорит он. – Вот это все.
– Материал?
– Чаще используют термин «дети». – Куйсма Лохи словно обращается к человеку, который медленно соображает.
– Вы так сильно их любите…
Я впервые замечаю какое-то движение на лице Куйсмы Лохи. Не судорога, но что-то похожее.
– Отвратительные, отталкивающие, шумные, неопрятные существа, – говорит Куйсма Лохи. – Настоящие монстры, каждый из них. Трудно представить себе что-либо более гнусное. Но я восхищаюсь их эффективностью и заключенным в них потенциалом.
– И в чем именно он заключается?
– Покупка, – бросает Куйсма Лохи. – И продажа.
Повисает короткая пауза.
– Кто-нибудь хочет еще сока? – спрашивает Юхани. – Или кекс? Можно пополам разрезать…
– Дети – это своего рода священная корова, – продолжает Куйсма Лохи, словно и не слышал слов Юхани, – в том числе и для предпринимателей. Это мы видим и здесь. Все дополнительные продажи прекращаются, стоит зайти в Парк. Дети только… играют. А ведь их нужно стимулировать к дополнительным покупкам, направлять, чтобы они становились клиентами партнеров, работающих на нашей территории. Необходимо заставить их немедленно нам задолжать. Следует извлекать из них больше прибыли.
– У них практически никогда нет наличных, – перебиваю я. – В большинстве случаев родители…
– Разумеется, – говорит Куйсма Лохи, и в его интонации столько льда, что, кажется, мой зеленый напиток в стакане становится еще холоднее. – Но вам хоть раз доводилось слышать, как ребенок канючит и выпрашивает что-нибудь у своих родителей?
– Доводилось, – соглашаюсь я, и почему-то в этот момент мне на ум приходит Юхани.
– А теперь, – продолжает Куйсма Лохи, – умножим этого ребенка на десять. Или на двадцать. Наша задача – усилить это давление. Родители. Бабушка с дедушкой. Все они должны чувствовать себя невыносимо. Все. И тогда им остается единственный выход – делать то, чего хочет вечно ноющий, в идеале плачущий, одержимый своим желанием маленький диктатор. Как я уже говорил вашему брату, мы можем перейти к этой замечательной практике в вашем Парке.
Мимо нашего стола проходит группа посетителей. Их звонкие голоса заставляют Куйсму Лохи поежиться, хоть он и сидит от них в полутора метрах. Реакция Лохи совершенно непохожа на демонстрацию – это естественный, спонтанный жест.
– Собственно говоря, предложений два, – говорит Куйсма Лохи. – Немедленное и долгосрочное.
Ничего не отвечаю.
– Немедленное предложение – это прямая продажа, деньги на стол, – говорит Куйсма Лохи. – Я покупаю все сто процентов акций Парка сразу и полностью. Моя цена – семьсот пятьдесят тысяч евро.
Лохи делает паузу, и Юхани как будто каменеет. Все в нем застывает, даже не сходящая с губ улыбка превращается в гримасу.
– Долгосрочное предложение более внушительное, – продолжает Куйсма Лохи. – Оно обязывает вас продолжить работу в Парке в течение трех лет и предполагает выход на определенные целевые показатели. Для начала я готов инвестировать в Парк, выкупив десять процентов его акций за сто тысяч евро. Эта инвестиция обязывает нас обоих к дальнейшему сотрудничеству. Другими словами, за каждые двадцать процентов роста годового оборота я отдаю сто пятьдесят тысяч евро, за которые мне одновременно переходит десятипроцентная доля в Парке. А через три года, если задачи по увеличению коммерческого оборота будут достигнуты, я выкуплю оставшийся портфель акций за миллион евро.
Куйсма Лохи делает паузу. Похоже, ждет, что я начну просчитывать в уме настоящую стоимость предложенных вариантов – как для меня самого, так и для компании. Разумеется, именно этим я и занимаюсь. И довольно быстро прихожу к выводу, что эти предложения могут быть привлекательными, если думать только о моей личной выгоде и только в краткосрочной перспективе. Но если прикинуть, что по большому счету выгодно для Парка и его работников, особенно с учетом длительной перспективы, то становится очевидным заложенное в этом предложении семя зла. Не говоря о том, как именно Лохи предполагает добиться роста годового оборота. Я совершенно не уверен, что хочу выжимать из детей дополнительные деньги, как это предлагает Куйсма Лохи.
– Вы ведь актуарий, специалист по страховым рискам, – говорит Куйсма. – И разумеется, хотите посчитать все самостоятельно. Если я правильно понимаю, ваш брат скорее склоняется к первому предложению.
Я встречаюсь взглядом с Юхани. Он быстро отводит глаза, но я успеваю разглядеть в них признание вины, отчаяние и стремление к немедленным действиям. Разумеется, я держу в голове, что мне надо, так сказать, позаботиться о том, чтобы Юхани оставался всем доволен. Что в данный момент представляется весьма непростой задачей.
– Я и впрямь актуарий, и это означает, что мне нужно спокойно все обдумать.
Я снова бросаю взгляд в сторону Юхани, на лице которого буквально забетонировалась натянутая улыбка.
– Разумеется, – говорит Куйсма Лохи и, похоже, впервые замечает, что перед ним стоит маффин «Шоколадный гном». Он смотрит сначала на «гнома», потом на меня.
– Как вы думаете, они к нему прикасались?
– Кто?
– Эти мелкие неряхи.
Понятно, что Куйсма Лохи имеет в виду наших клиентов.
– Думаю, это совершенно невозможно, – говорю я, немного обидевшись за Йоханну. Она поддерживает на кухне, включая морозильные камеры, безупречную чистоту и порядок. – Мы все делаем для того, чтобы никто не прикасался к тому, к чему не должен.
Закончив фразу, смотрю на Юхани. Он быстро переводит взгляд на Куйсму Лохи. Тот, в свою очередь, отрывается от созерцания маффина и принимается разглядывать наших посетителей, которые едят и громко разговаривают чуть поодаль.
– Я возьму маффин с собой, – говорит Куйсма Лохи.
Мы с Юхани провожаем Куйсму Лохи до выхода. По дороге Юхани показывает Парк. Я иду позади, словно слежу за тем, что они делают, и за их разговором. Он выглядит во многих отношениях глупо. Они уже и так поговорили. И Юхани пообещал то, что пообещал.
Мы наблюдаем за тем, как Куйсма Лохи вместе с «Шоколадным гномом» садятся в новенький сверкающий черный «ягуар» и с подчеркнутой неторопливостью скрываются из виду. Я выжидаю еще с минуту и осматриваюсь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет и нас не могут услышать. В вестибюле пусто, если не считать Кристиана, но и он расположился за стойкой метрах в двенадцати от нас. Только я собираюсь сказать, что обо
