отверстия. Он толкнулся в меня двумя длинными пальцами. Моя киска затрепетала, и мы оба застонали.
— Кончай со мной. — Зейн сменил позу, так что оказался позади меня, прижавшись к моей спине. — Трахни мои пальцы, Эмма.
Я покачивала бедрами, гоняясь за собственным освобождением, пока он снова пил из моего горла. Я чувствовала каждую порцию крови, которую он забирал, до самого моего естества, каждая была такой же эйфоричной, как и предыдущая. Мои колени дрожали, и все, что я могла сделать, это вцепиться в стол, пока нарастал мой оргазм. Он скрестил пальцы. Я кончила с криком. Мое тело дернулось, прежде чем обмякнуть на твердой поверхности.
Я делала один прерывистый вдох за другим, пока мой разум медленно прояснялся. Я только что испытала самый потрясающий оргазм в своей жизни — и все благодаря моему похитителю. И это был всего лишь вкус? Награда после наказания?
Дрожь пробежала по мне. Как бы мне ни хотелось отшатнуться от стыда, я не могла выбраться из-под вампира. Он удерживал меня на месте. Он неторопливо погладил мою сердцевину, и очередной толчок заставил меня вздрогнуть. О, как медленно он убрал пальцы и усадил меня прямо на стол.
Повязка исчезла. Я моргнула, глядя на него. Самодовольная усмешка заиграла на его губах. Она исчезла, когда он опустил руку к брюкам. Он выпрямился. Я потянулась к выпуклости на его брюках, и он поймал мои скованные руки.
— Нет, нет, — сказал он. — Ты должна заслужить привилегию иметь это. — Его темные глаза впились в мои. Он был серьезен. Высокомерный мудак. Как будто я все равно хотела его член.
— Неважно, — пробормотала я.
Он крепко сжал мой подбородок. — Ты предала нас сегодня вечером. Ты подвергла себя и нас опасности своими действиями. Ты понимаешь?
Я выдержала его взгляд. — Мне нужно найти моего брата.
— Я же говорил тебе, что мы найдем его…
— И ты думаешь, я доверяю тебе? — Я вырвалась от него. — Орион — моя ответственность. Я единственная, на кого он может положиться, и если он в беде, я не дам вам, монстрам, помогать ему.
Зейн посмотрел вниз. — Ты принадлежишь нам. У меня есть контракт, который ты подписала, и в котором это указано.
— Иди засунь свой контракт куда подальше. Это не может держать меня здесь вечно. — Я попыталась сложить руки, но мои запястья все еще были скованы наручниками. — Его магия не помешала мне сбежать.
— Нет, это не так, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Но если ты уйдешь отсюда без нашего разрешения, твой брат умрет. Жизнь за жизнь.
Я уставилась на него с открытым ртом на секунду, затем сжала челюсть. Это действительно то, что было предусмотрено контрактом? — Ты лжешь. Я прочитала его…
— Что, по-твоему, значила твоя жизнь за него? Ты нарушишь контракт, и Орион понесет свое первоначальное наказание — смерть.
Я заглянула ему в глаза и увидела правду. — Я ненавижу тебя.
— Это ничего не меняет. — Он оперся руками о стол по обе стороны от меня, наклоняясь ближе. — Ты застряла здесь, с нами, навсегда.
18
ЗЕЙН
Eмма сидела напротив меня за шахматным столиком у окна. Тусклый свет раннего вечера был приятнее для моих глаз, чем яркое зимнее солнце, когда оно падало на снег. Я сосредоточился на своей пленнице, медовый вкус ее крови все еще оставался у меня на языке с прошлой ночи.
— Ты раньше играла в шахматы? — Я спросил Эмму.
Она кивнула. — Несколько раз. Это одна из моих любимых игр. — Она отвела глаза от моего пристального взгляда, казалось, нервничая в моем присутствии. Вероятно, все еще переживала из-за ее наказания и того, что произошло между нами ранее. Мой член дернулся при этой мысли. У меня возникло сильнейшее желание снова напиться из нее, а затем вскрыть свою вену, чтобы она выпила меня. Узы крови. Голос в моей голове прошептал эти два слова. Я стряхнул с себя эту мысль, этого никогда не должно случиться.
Я снова сосредоточился на доске. — Хорошо. Может быть, ты будешь достойным противником. — Я передвинул пешку на две клетки вперед. Да начнется игра.
Я попытался избавиться от непреодолимой потребности сделать ее своей — полностью. Кровные узы были для партнеров и обязательств на всю жизнь. Мои десны болели там, где мои клыки полностью выдвинулись, готовые заявить права на мою женщину. Эмма была единственной. Для всех нас троих. Я позволил этой мысли осесть. Мы наконец нашли ее, и она возненавидела нас.
Ее первым ходом было вывести коня, и я улыбнулся. Приемлемо, но смело. Она никогда бы не выиграла с такой напористостью. Шахматы были игрой хитрости и стратегии. Что было по моей части.
Я передвинул еще одну фигуру, но сосредоточился на Эмме и позволил игре отойти на задний план. Я отказался притворяться добрым и нежным человеком или играть в игры, чтобы завоевать ее расположение. Нет, если бы она якобы любила меня, она бы узнала мое истинное «я».
Я должен был просто приковать ее к своей кровати, пока она не перестанет меня ненавидеть. Вот только я не думал, что с Эммой это сработает. Она должна была выбрать меня для себя. Она должна была захотеть остаться здесь, с нами. Какая-то извращенная часть моей души желала большего, чем ее принятия; она хотела ее счастья. Что за нелепая мысль.
Я уже пообещал, что мы найдем и защитим ее брата, чтобы сделать ее счастливой. Чего она потребует дальше? Что более важно, смогу ли я отказать ей? Я уже знал ответ и неловко поерзал на стуле.
Однако более насущный вопрос заключался в том, сможет ли она захотеть нас при нашем нынешнем соглашении? Она была связана контрактом и удерживалась здесь против своей воли, на кону стояла жизнь ее брата. По крайней мере, разъяснение условий контракта положило конец ее следующему плану побега. Я точно знал, что Эмма ни в коем случае не стала бы рисковать Орионом.
Скользкий клубок ревности обвился вокруг моего черного сердца. Что я должен был сделать, чтобы заслужить ее привязанность? К счастью, мне никогда не причинили бы боль любовью, поскольку я был неспособен на эти эмоции, так что не было необходимости оберегать свое сердце от этой женщины. Или есть?
Я отогнал эту мысль. Она была нашей. Она останется здесь и научится любить это. Это было окончательно. В обмен я бы дал ей богатство — все, что можно купить за деньги.
— Чем ты занимаешься? — спросила
