без соседей. А если надоест тишина, всегда можно воспользоваться машинешкой хозяина. Она хоть и неказистая, зато на ходу и на халяву. И вот теперь Кросс просил пристроить своего приятеля к Мережко. Ему, мол, нужно время, чтобы адаптироваться к воле.
В свое время Кросс взял под крыло «первоходку» Гладышева, не дал всякого рода шелупони поиздеваться над заключенным, который понятия не имел о тюремных правилах и законах. Такое не забывается, так что вопрос – помогать или нет – перед Гладышевым не стоял. Он созвонился с Мережко и напросился на постой. Он не сказал хозяину, что приедет его приятель, полагая, что тот наверняка не помнит, как выглядит Гладышев, и о подмене можно вовсе не упоминать. Почему-то Гладышев решил, что посланцу Кросса понравится идея погостить инкогнито. Так и вышло. Получив добро от Мережко, Гладышев продиктовал адрес, дал денег на дорогу и вскоре забыл и о парне, и о просьбе Кросса.
О взрыве в Москве он, разумеется, слышал, но с недавним визитером этот инцидент не связал. Да и откуда таким мыслям взяться в голове? Гладышев не мог и предположить, что Кросс его подставит. После всего, через что он помог ему пройти? Нет, только не Кросс. Когда же Крячко упомянул про наколку в виде перстня, Гладышева точно кипятком окатили. Такая наколка была у приятеля Кросса. И время совпадало, и эта наколка. А желание иметь место, где нет посторонних глаз, любопытных соседей и горничных, устраивающих уборку в самое неподходящее время? Сопоставив все факты, Гладышев понял: посланец Кросса и есть Взрыватель. Зачем это нужно Кроссу? Этот вопрос он не стал себе задавать. Кросс сиделец со стажем, мало ли у него терок с полицией было?
Про парня, которого прислал Кросс, Гладышев знал совсем мало. Тот прожил у него два дня, после чего отбыл в Москву, и больше их пути никогда не пересекались. Называть себя парень велел Тельником – имена у сидевших не в почете.
Возраст Тельника варьировался от двадцати восьми до тридцати пяти. Не слишком молодой, но и не старый, так описал его Гладышев. Про шепелявость упомянул как про особую примету. И еще сказал, что однажды тот оговорился, рассказывая какую-то историю из личной биографии, назвал себя Колей-Тельником. Фраза звучала как-то так: Коля-Тельник вам не хрен с горы или что-то в этом роде. Так что имя Тельника наверняка Николай. И еще Тельник много рассказывал про Кросса, про то, какие дела они проворачивали во время отсидки, как «строили бур», что на воровском жаргоне означало диктовать свои правила в бараке. Из этих слов Гладышев понял, что Тельник мотал срок вместе с Кроссом.
Фамилия Кросса Гладышеву была известна еще со времен отсидки. Ее он тоже сообщил адвокату. Кросс, по паспорту Геннадий Красильников, сидел за вооруженное ограбление, но, по сути, являлся в зоне авторитетом. Больше Гладышев ничего вспомнить не сумел, но и того, что рассказал адвокату, Гурову оказалось достаточно.
Глава 8
К двум часам дня у Гурова на руках имелось имя и личное дело предполагаемого Взрывателя. По сроку отсидки Гладышева Лев определил, кто такой Геннадий Красильников, а после, сопоставив все имеющиеся данные, вышел и на Взрывателя. Им оказался некто Николай Тельных, дважды судимый, оба раза за ограбление ювелирных магазинов. У Тельных имелся свой почерк, который заключался в следующем: магазины он брал на исходе рабочего дня. Просто входил в помещение, надевал противогаз и пускал какой-то особый газ, который в считаные секунды выводил из строя всех, кто находился в помещении. Затем Тельных брал то, что хотел, а напоследок, чтобы скрыть следы преступления, производил взрыв, используя самодельное взрывное устройство. Что это давало Тельных? Возможно, таким образом он хотел скрыть истинные размеры похищенного, а может, и просто красовался. Правда, человеческих жертв его рисовки не приносили, так что по «мокрой» статье его не судили ни разу.
Версия причастности Николая Тельных к взрыву в Дмитровском ОВД нравилась Гурову все больше. Наконец-то все части мозаики начали вставать на свои места. Восемь лет назад следователи ломали голову над тем, как Взрывателю удалось пройти мимо дежурного по ОВД, да еще пронести такое количество взрывчатки. Причем характер разрушений говорил о том, что Взрыватель успел заминировать здание в нескольких местах, одно из которых находилось в подвальном помещении. Куда же смотрели те, кто находился в здании? Почему не остановили его? Да потому, что к тому времени находились в отключке под воздействием газа, вот почему. Наличие газа не определили, так как огонь уничтожил даже детали взрывного устройства, что уж говорить о таких уликах, как газ?
По снимку из личного дела Харитоша опознал в Тельных человека, с которым проживал под одной крышей в доме Мережко. В итоге, навязчивость и беспринципность Харитоши сыграла на руку следствию. Если бы он не наплевал на отказ Мережко и не явился к тому в неурочное время, Тельных оказался бы единственным гостем, и опознать его было бы некому. Если бы Харитоша приехал к Мережко раньше Тельных, то его могло уже не быть в доме, но он жил там, и менять место дислокации посчитал недальновидным. Так полагал Гуров.
Вообще, дом Мережко идеально подходил для осуществления плана Тельных. Он мог спокойно уезжать и возвращаться, когда вздумается. В комнату к нему хозяин не заглядывал, а это тоже немалый плюс, когда тебе необходимо собрать сразу несколько взрывных устройств и хранить их не один день. И о машине голова не болит: хозяин предоставил легальный транспорт. На таком и остановят – никаких проблем не возникнет. Доверенность на руках, а насчет остального всегда можно договориться. Да еще избавляться от машины не требуется. Стоит она в пригороде и стоит. И даже тот факт, что используют ее все кому не лень, на руку преступнику. Поди потом докажи, что это именно ты сидел за рулем.
Из всего этого следовал вывод: тот, кто организовал взрыв ОВД, действовал не спонтанно. Теперь было ясно, что это запланированный, тщательно продуманный акт. В этом свете не менее примечательной фигурой становился и сам Кросс. Он послал Тельных к Гладышеву, значит, тоже причастен к взрыву, так полагал Гуров. На момент взрыва и Тельных, и Красильников находились на свободе, а это давало лишний повод подозревать, что их связь не
