но, вспомнив о Хейте, упрямо стиснул зубы и принялся вновь лихорадочно искать заветный след.
На этот раз он плутал дольше обычного. Наконец, слабый, едва уловимый запах девушки обнаружился у разлапистой елки. Оборотень отчаянно ухватился за него и неустанно потрусил дальше.
Он шел по следу точно пьяный, так сильно тот вилял из стороны в сторону. Его мысли невольно обращались к незнакомке. Чье лицо скрывалось под капюшоном? Была ли его обладательница причастна к исчезновению Хейты? А если была, почему не напала на него самого? И отчего не попыталась остановить?
Вопросы множились, а ответы с визитом не торопились.
Внезапно путь оборотню преградил небольшой овраг. Брон легко перемахнул через него, приник к земле, чутко принюхиваясь, а когда распрямился, странная гостья вновь возникла словно из ниоткуда.
Безмолвная и бездвижная, она была далеко. Так далеко, что, наверно, даже прыгни он со всей мочи, вряд ли одолел бы и половину пути. И незнакомка прекрасно понимала это. Она явно не случайно оказалась от него на столь внушительном расстоянии.
Однако причиной тому был не страх. И даже не осторожность. Оборотень чувствовал это. Опасная гостья беззвучно торжествовала. Упивалась собственной недосягаемостью и его отчаянной беспомощностью. Она дразнила и насмехалась, выжидая. Вот только чего?
Вдруг налетел холодный ветер. Раскачал деревья, бросил в лицо яркие листья. Когда Брон вновь обрел возможность видеть, неведомая гостья уже исчезла. Сбитый с толку и порядком раздосадованный, Брон потерял бдительность и слишком поздно почуял движение позади себя. Напрягшись, обернулся в мгновение ока.
– Попался! – На него смеющимися глазами глядела Хейта.
Оборотень ничего не ответил. Только порывисто шагнул вперед и крепко ее обнял.
– Ой! Чего это ты? – вырвалось у нее.
Брон отстранился, вгляделся в ее растерянное лицо.
– Рад, что ты нашлась.
– Так я и не терялась, – озадаченно проговорила она. – Ты что, подумал… – Запоздало смекнув, что к чему, Хейта залилась краской. – Прости, пожалуйста. Я не нарочно. Пошутить вздумала.
– Вышло не смешно, – серьезно ответил тот. – Больше так не делай.
– Не буду, – заверила его девушка. – А с чего ты сразу подумал о плохом?
– Ты никого тут в лесу не встречала? – вопросом на вопрос ответил оборотень.
– Зверей всяких, – живо отозвалась Хейта. – Обычных и волшебных. Пару раз пастырей леса видела. И больше никого. – Она окинула его изучающим взглядом. – А тебе, стало быть, кого-то встретился?
– Явилась тут одна, – задумчиво произнес Брон. – В плаще с капюшоном, лица не видать. И по запаху не распознать, кто такая. Меня от нее мороз до костей пробрал. Вот я и подумал, может, это она тебя сцапала.
– Меня так просто не сцапаешь, – ухмыльнулась девушка, но тут же озабоченно нахмурилась. – Странно, что я ее не заметила. Ведь прогулялась знатно, пока следы запутывала.
– Так это я по твоей милости кругами ходил? – Оборотень нарочито сердито сдвинул брови, но губы его улыбались.
– Есть такое дело, – ответила девушка и лукаво сощурилась. – Но я знаю, как загладить перед тобой вину. Закрой глаза.
Брон опешил сперва. Но тут же овладел собой и послушно смежил веки.
– Вот так, – ласково прошептала Хейта и взяла его за руку. – Следуй за мной и глаз не открывай.
– А долго нам идти?
– Нет, – был ответ.
– Я же упасть могу, – улыбнулся оборотень.
– Это ты-то?! – прыснула девушка. – С твоим-то волчьим чутьем? Навряд ли. Полагайся на него и на меня. Пойдешь еще лучше, чем с открытыми.
Брон бережно сжал в ладони тонкие девичьи пальчики и неспешно двинулся следом. Первые несколько шагов его были слегка неуклюжими, потом он приноровился и неожиданно остро ощутил, как же приятно идти вот так.
Он чувствовал игру солнечных лучей на своем лице. Робкий, свежий ветерок слегка холодил кожу. Терпкий запах спелых лесных орехов бесцеремонно лез в нос. Время от времени его перебивал бодрящий аромат душистой мяты. Под ногами ворчливо шуршала густая лесная подстилка. Тонкие веточки податливо расступались, бережно касаясь тела, точно боялись навредить.
Оборотень сжал руку Хейты в своей руке. Чувство было непривычным, но таким желанным, дурманящим и одновременно щемящим. Он вспоминал о том, что совершил, и его помимо воли захлестывала волна утробного страха. Но тепло, исходящее от девичьих пальцев, баюкало и утешало.
Волосы девушки сладко пахли вишней и пряной древесной корой. Он и раньше знал это, но так близко и ясно ощутил впервые. Ему хотелось вдыхать этот запах, пока вконец не закружится голова. И до конца дней дышать только им одним. Он не мог видеть, но отчего-то твердо знал, что Хейта изредка взглядывает на него и улыбается при этом.
Внезапно его и без того растревоженные чувства взбудоражило звонкое журчание воды. Воздух стал медленно насыщаться влагой. Земля сделалась мягче, листья шуршали глуше. Солнечные лучи же, напротив, напитались силой, а потом, неожиданно, бойко ударили в лицо. Брон невольно сощурился, но не растерялся и шагу не сбавил. Вода же грохотала уже вовсю.
Под ногами застучали камни. Сперва попадались лишь мелкие голыши, потом пошли камни покрупней, а потом и вовсе огромные. Хейта взобралась на один. Брон играючи вскарабкался следом. Какое-то время они ловко переходили с камня на камень. Наконец девушка остановилась. Повернулась к оборотню и прошептала:
– Можешь открыть глаза.
Брон послушался. Хейта стояла перед ним, с головы до ног облитая ясным солнечным светом. За ее спиной, мерно роняя со скал прозрачные воды, шумел водопад. И тихо кружились вокруг сине-лиловые листья.
Оборотень оцепенел. Всё это казалось слишком чудесным, чтобы быть правдой. Не то чтобы вообще. Правдой именно для него. За свою жизнь он крепко-накрепко уяснил одну вещь – хорошо бывает у других. Другим везет, другие находят любовь, заводят семьи, растят детей. Он же обречен. Обречен блуждать во тьме, всеми покинутый и одинокий.
Одно время он почти убедил себя, что смирился с этим. Даже больше – уверовал, что ему по нраву такая участь. Он смеялся над другими. Называл их мягкотелыми глупцами. Жалкими неудачниками. Слабоумными. Сейчас смеяться ему не хотелось.
Оборотень вновь вспомнил о страшной тайне, и сердце его пронзила острая боль. Конечно, мелькнуло у него в голове, это же он, с ним и не могло быть иначе. Он проклят. Неведомо кем и неведомо когда. Проклят навеки. Обречен терять то, чем дорожит. И нет в мире средства, которое могло бы его спасти.
– Ты чем-то расстроен? – неожиданно спросила Хейта.
– Нет, – солгал Брон. – C чего ты взяла?
– На твоих губах улыбка, – ответила она, – а глаза печальны. – Девушка вгляделась в его лицо. – Дело во мне? Это из-за того, что я учудила в лесу?
