образу, показывают, как рассказчик, а вместе с ним и весь вагон, очарован камаргианкой.
В отличие от рассказа «Сосны» рассказ «Камарг» – полностью статичен, здесь нет противопоставлений, которые могли бы «двигать» повествование. «Камарг» – это портрет, не портретный очерк, а именно рассказ, т.е. художественное произведение. Неподвижность действия – таков замысел автора – достигается в том числе использованием глаголов несовершенного вида: поблескивали, глядели, сгущался, выступали. Это – одно из морфологических средств замедления – ускорения текста.
При анализе синтаксиса, во-первых, стоит обратить внимание на темп речи. Выше мы уже говорили о том, за счет чего убыстряется и замедляется чтение и восприятие текста. Основное – это длина предложений. Чем они короче и проще, в синтаксическом смысле, тем рассказ динамичней. И наоборот, придаточные предложения сдерживают темп, как и обилие дополнений, обстоятельств, вводных слов.
Вот неторопливое повествование Томаса Манна: «Нечто подобное испытывал и Ганс Касторп. Он вовсе не собирался придавать своей поездке особое значение, внутренне ожидать от нее чего-то. Напротив, он считал, что надо поскорее от нее отделаться, раз уж иначе нельзя, и, вернувшись совершенно таким же, каким уехал, продолжать обычную жизнь с того места, на котором он на мгновение прервал ее. Еще вчера он был поглощен привычным кругом мыслей – о только что отошедших в прошлое экзаменах, о предстоящем в ближайшем будущем поступлении практикантом к «Тундеру и Вильмсу» (судостроительные верфи, машиностроительный завод, котельные мастерские) и желал одного – чтобы эти три недели прошли как можно скорее, – желал со всем нетерпением, на какое, при своей уравновешенной натуре, был способен. Но теперь ему начинало казаться, что обстоятельства требуют его полного внимания и что, пожалуй, не следует относиться к ним так уж легко». Большинство предложений в тексте, за исключением первых двух – сложные, внутри придаточных предложений существуют еще однородные члены, вводные слова. Речь течет медленно и плавно несмотря на то, что в ней много глаголов, но достаточно и существительных с прилагательными, именно они придают тексту описательную интонацию.
А вот текст Александра Дюма: «Незнакомец еще несколько мгновений не сводил глаз с д'Артаньяна, а затем, отойдя от окна, медленно вышел из дверей гостиницы и остановился в двух шагах от юноши, прямо против его коня. Его спокойствие и насмешливое выражение лица еще усилили веселость его собеседников, продолжавших стоять у окна». Здесь одни простые предложения с однородными членами-действиями: сверлил глазами, отошел от окна, вышел из гостиницы, остановился в двух шагах и т.п. Текст устремляется вперед, за ним, как за паровозом, мчится читатель.
О книгах Дюма говорят: проглотил в один присест, прочел за два или ночи, не смог оторваться. Дюма намеренно пишет так, что практически невозможно прервать чтение на полдороге, очень хочется узнать, что там дальше. Так и вы, будете писать простыми предложениями и предпочитать существительным глаголы, сможете, как автор «Трех мушкетеров», захватить читателя, заставить тенью следовать за вами по пятам.
А будете писать, как Томас Манн, принудите читателя думать, погружаться в ваше произведение, возвращаться назад или забегать вперед, перечитывать, мысленно спорить с героями, соглашаться, недоумевать.
Второе, на что следует обратить внимание при изучении средств художественного синтаксиса, это эпитеты.
Эпитет иногда рассматривают как частный случай метафоры, однако, по мнению некоторых языковедов, это неверно. Вернее, не совсем верно. Метафора, как полагают такие ученые, относится к лексике, а эпитет – к синтаксису, и мешать их то же самое, что мешать существительное с подлежащим.
Эпитетом может быть слово или словосочетание, однако, чтобы выступать в роли эпитета оно должно характеризовать предмет или действие эмоционально. Эпитетами могут быть любые члены предложения: подлежащее (самый редкий случай), сказуемое, определение, причастные и деепричастные обороты.
Вот несколько примеров того, как одно слово может быть эпитетом и не эпитетом: Одним словом, я считаю, что с моим именем у них вышла осечка (М. Уэльбек) – Во-первых, если пистоны хороши, то осечек не должно быть вовсе, хотя бы случилось стрелять в сильный дождь (С. Т. Аксаков). В первом случае слово «осечка» употреблено в переносном значении и является эпитетом в форме дополнения. Во втором предложении дополнение «осечек» эпитетом не является. Хоть дико и нелепо, но они разрывали по-своему эту завороженную тишь однообразия и молчаливой рутины (В. Г. Короленко) – Ответа не последовало. Девушка сидела как завороженная (Н. Э. Гейнце). Первое причастие «завороженная» несет эмоциональный заряд, второе – просто характеризует состояние оцепенения, в котором пребывает героиня.
Третье важное средство выразительности, которым располагает синтаксис, – это эллипсис, т.е. изъятие одного из главных членов предложения, а иногда даже их обоих. Эллипсис, как можно догадаться, делает текст емким, точным, избавляет и его от смысловой и речевой избыточности, ускоряет темп повествования. Эллипсисов очень много в разговорной речи, а в прозе – в диалогах и репликах персонажей: Ну и сказал! Ну и теперь повторяю: обидели! (М. Е. Салтыков-Щедрин) – отсутствует подлежащее; Ну, вот вам, одному только вам, объявлю истину, потому что вы проницаете человека (Ф. М. Достоевский) – так же, как и в предыдущем примере, опущено подлежащее. В повествовании эллипсис тоже встречается: Соня повернула в ворота, он за ней и как бы несколько удивившись (Ф. М. Достоевский) – нет сказуемого.
Словесные повторы – еще одно средство, которым пользуются авторы для придания речи образности и выразительности. Повтор слова или фразы, вынесенный в начало предложения, если вы помните, школьный курс родного языка, называется анафорой:
Я такого угла не видал,
Где бы сеятель твой и хранитель,
Где бы русский мужик не стонал?
Стонет он по полям, по дорогам,
Стонет он по тюрьмам, по острогам… (Н. А. Некрасов)
Существует несколько разновидностей синтаксических повторов, кроме упомянутой анафоры, есть еще эпифора, синтаксическая тавтология, словесная градация. Обо всех них подробнее можно узнать из учебника по стилистике, теории литературы или литературоведения.
Повтор делает повествование ярким, ироничным, позволяет заострить внимание читателя на тех моментах, которые важны писателю. Повторы помогают в характеристике персонажей. Когда булгаковский герой говорит в такой манере: Ну что ж… Велика мудрость. Пущай. И сами управимся. Присмотрим. Самое главное – чашки. Чашки самое главное. Ходят, ходят разные… Долго ли ее… Возьмет какой-нибудь в карман, и поминай как звали. А отвечать – кому? Нам. Картину – ее в карман не спрячешь. Так ли я говорю? – становится ясно, что человек он простой, недалекий и подозрительный. Ироническая речь вообще изобилует повторами, у Гоголя повтор – один из любимейших приемов: У одного из строений Чичиков скоро заметил какую-то фигуру, которая начала вздорить с мужиком, приехавшим
