из головы.
Ведь какие-то смутные тревожные предчувствия, выходит, овевали душу человека в каждой из ветвей времени, только где-то ему не удавалось уйти от капкана на линии жизни, а где-то интуиция могла помочь отвести грозные призраки… И что-то есть в связи персонажа с прототипом, что-то такое реальное, настоящее, некий цемент, скрепляющий мироздание… И я, конечно, буду писать об этом! Это же Эльдорадо для автора.
Бог знает, куда бы меня увели писательские мысли, но тут раздался звонок. Мы с Настей переглянулись, поймав себя на одной и той же мысли.
— Я возьму, — решил я.
Она кивнула.
— Да, — коротко бросил я в микрофон.
На том конце провода чуть посопели, затем развязный голос Трегубова объявил:
— Завтра в семь вечера. То есть в девятнадцать ноль-ноль.
— Где?
— На Коломенской версте, — сострил художник и радостно захихикал своей хохме.
— Оценил остроумие, — сухо сказал я. — Дальше?
— Ладно, ладно, шутки в сторону, — он сменил тон. Заговорил серьезно: — В шесть сорок пять-шесть пятьдесят будь на станции метро «Рязанский проспект». Выход по ходу движения поезда, там я тебя встречу. Вопросы?
— Ты считаешь, что жизнь удалась?
— В смысле?
— На коромысле, — теперь скаламбурил я, ехидно ухмыляясь. — Ты просил вопрос — вот тебе вопрос.
— А-а, — он шмыгнул носом. — Ну, хорошо смеется тот, кто смеется без последствий…
И отключился.
Настя смотрела на меня вопросительно. Я подмигнул ей:
— То самое. Завтра вечером.
Она помолчала, затем сдержанно произнесла:
— Я… немного волнуюсь.
— Ну, волноваться рано, у нас еще ночь вереди, не так ли?..
…Ночь прошла прекрасно, после чего мы спали как убитые, часов до одиннадцати. Затем со вкусом позавтракали, но все же я поглядывал на часы, дальше тянуть не следовало.
— Слушай, я по делам ненадолго, — чуть слукавил я.
— Зачем? — с тревогой спросила Настя. — Можно, я с тобой?
— Нет-нет, ни в коем случае, — сказал я, улыбаясь. — Это небольшой сюрприз.
— Ну, только если небольшой, — проговорила она с опаской. — Как-то сейчас, знаешь, не то время для больших сюрпризов…
— Не очень, — подтвердил я, быстро собираясь. — Я быстро!
И верно, я постарался сделать все как можно быстрее. Забежал в цветочный магазин, там по зимнему сезону были довольно хилые гвоздики да розочки, взял семь штук алых роз…
— … Они прекрасно распустятся! — льстиво уговаривала меня продавец. — Их в воду комнатной температуры… ну, можно потеплее немного, и очень шикарно будет смотреться!
— Поживем — увидим, — буркнул я, расплачиваясь.
Настя, увидев розы, радостно обомлела, даже глупо воскликнула:
— Это мне⁈ — но я великодушно пропустил чепуху мимо ушей.
— Нормальный сюрприз?.. — и обеспечил хорошее настроение на весь короткий зимний день. Просто удивительно, до чего женщины падки на лесть и цветы. Такие простые вещи — а действуют как из пушки.
В общем-то, я к тому и стремился: Настя улыбалась, даже вздумала немного репетировать, пела и пританцовывала перед зеркалом, значит, трюк удался. А зимний день действительно короткий: когда я начал собираться где-то в районе пяти часов, уже дневной свет потускнел, тени заметно удлинились… заметно потускнела и сама Анастасия.
— Слушай… — проговорила она. — Я тебе, конечно, верю. Ты человек предусмотрительный. Но все-таки… Я тебя умоляю, будь осторожен! Это самые настоящие бандиты, я знаю. И они связаны с совсем страшными людьми…
— Ты и это знаешь?
— Не смешно!
— Да я и не смеюсь.
Она немного помолчала.
— Если честно, то нет, не знаю. Но догадаться можно. Они не будут работать просто так, сами по себе. За ними должен кто-то быть.
— Влиятельный?
— Ну… как сказать! Даже не знаю, в кого конкретно эта система упирается в конце концов.
— Так может, мы так вот потянем цепочку и вытащим клад?
— Ох, не знаю… Ну ладно, не будем нагонять тоску. Давай, удачи тебе, и я буду все время думать о тебе!..
Под это напутствие я и отправился в дорогу. В метро старался сосредоточиться, ощутить в себе уверенность. Вроде бы и получалось, но волнение все же захлестывало — это естественно, и никуда от этого не деться. Приехав на немноголюдную в выходной день станцию «Рязанский проспект», глянул на электронное табло: 18:42. Поднялся в наземный вестибюль, где и встретил Трегубова, переминавшегося с ноги на ногу.
— Точность — вежливость королей! — приветствовал он меня банальностью, добавив: — Привет не говорю, верно?
— Взаимно, — сказал я и оглянулся. От него это не укрылось:
— А ты что озираешься?
— Полезно, — без эмоций ответил я. — Глаз на затылке нет, а желательно знать все, что происходит вокруг. Так жить надежнее.
Он неопределенно хмыкнул:
— Ну, пошли.
И мы пошли. Под вечер мороз покрепчал, снег под ногами отчетливо хрустел. Трегубов в задрипанном пальтецо зябко поеживался и тоже поминутно озирался. Я не преминул поддеть его:
— А ты чего назад зыркаешь?
— По той же причине, — слегка огрызнулся он.
Мы в темпе углублялись в глубину стандартных жилых кварталов, единообразие коих было насмешливо воспето Эльдаром Рязановым в «Иронии судьбы». Пяти- девяти- двенадцатиэтажки… мы шли между ними, иной раз по тропинкам меж сугробов — Трегубов впереди, я за ним, но и тогда он озирался, сопливо шмыгал носом, я подначивал его, но он терпеливо сносил мои подколки.
Наконец, мы приблизились к не очень большому зданию, вроде бойлерной, закрытой за ненадобностью. Впрочем, довольно расчищенная тропинка к ее двери вела.
— Это и есть ваше подпольное казино? — усмехнулся я.
