мы с вечера купили свежие продукты у бабушек в соседней деревне. Марат помогал девочкам. Веньямина вообще не было видно. Он то периодически пропадал, то появлялся. Утром он успел сделать пробежку, отжаться, поплавать, нарубил дрова. И даже успел испытать тарзанку на противоположном берегу. Кто-то пошутил, что он похож на Рембо, а кто-то пошутил, что он изучает территории для выработки стратегии наступления. На кого? Ярик съязвил, что на стадо коров.
Я растолкала Лучезара и мы решили прогуляться вдоль речки.
– Мирка, посмотри, как Веньямин ведёт себя на природе. Словно всю жизнь жил в полевых условиях.
– Как он разобрался с палатками и костром? Он же никогда не выезжал на природу.
– Прочитал в интернете. Человек, по предназначению воин, созданный жить в экстремальных условиях, всю жизнь ютился в комфортных квартирах и зарабатывал себе на жизнь исключительно умственным трудом. Ты посмотри, сколько в нём нерастраченного потенциала? И этот потенциал в городских условиях он тратил на интриги, пытаясь создать неразбериху между правительством и народом.
– А представляешь, сколько людей тратят свой потенциал Бог знает на что, так и не поняв собственное предназначение?
– И мне не даёт покоя мысль, что сейчас где-то ходит Материализатор, которого мы все ищем и не понимает, для чего он на этой Земле.
– Ребятаааааа! – мимо нас пронёсся Ярослав и с разбегу плюхнулся в реку. За ним побежала Рада.
– Брррр, хорошо! – идите к нам, крикнул Ярослав.
Мы все, кроме Ивана искупались. Потом, выйдя из речки, стали накрывать на стол. Солнце потихоньку стало напекать. Марат с Веньямином поставили большой зонт над столом.
Лучезар общался с Таисией. Они шутили и громко смеялись. Я, поглядывая на них, готовила салат. Ко мне подошла Кира и предложила помочь.
– Мира, ты ревнуешь? – спросила она, глядя украдкой на Лучезара и Таисию.
– Нет.
– Т.е. ты хочешь сказать, что когда Лучезар болтает и хихикает с хорошенькими девушками, то ты ни капельки не ревнуешь?
– Ты знаешь…если вначале ревновала, и было очень сложно, то сейчас успокоилась. Нужно просто понять, что у Лучезара такое непростое предназначение – он Организатор и он открывает в людях то, чего не могут открыть они сами в себе. Более того, он сам постигает знания именно в общении с людьми. А значит, он постоянно должен общаться. Я буду эгоистом, если буду ставить во главе всего своё собственное я. Если он, с кем-то общаясь, развивается при этом, я буду только счастлива. И мне самой необходимо общение не только с ним, но и с другими людьми. Это как быть женой бизнесмена или политика. Не возможно быть женой политика и бизнесмена и хотеть, чтобы он принадлежал только тебе.
– Да? А я именно так хочу.
– Но может быть поэтому ты до сих пор одна? Такая красивая и одна. Нарежь огурцы.
– У меня маникюр.
– Вот. И зациклена на себе и такой же зацикленности хочешь от своей второй половинки.
– Но разве любовь не заключается в том, что любимый человек смотрит на тебя и только на тебя влюблёнными глазами?
Я отрезала колечко от огурца и положила себе в рот. И, хрумкая, стала объяснять Кире:
– Есть такая фраза, не помню чья, звучит как-то так: "Любящие – это не те, кто смотрят друг на друга, а те, кто смотрят в одну сторону". И мы с Лучезаром смотрим в одну сторону. И ему и мне важно, чтобы люди жили в счастливом мире и сами были счастливы. В общем, маленькая ты ещё. А может просто никогда никого не любила. Когда по– настоящему начинаешь любить, начинаешь всё это понимать. И тебе становится важно – сказала я, зажевав пучок укропа, – чтобы твоя вторая половинка самореализовывалась и росла как личность. Всё, хватит болтать, красотка, мешай салат! Маникюр у неё! – грозно сказала я, переставив поближе огромную тяжёлую миску на стол. Миска с грохотом приземлилась на стол, и Кира вздрогнула.
– Мне кажется, нужно разбудить Ивана.
– Да , он уже давно…
Из платки раздался истошный крик. Мы все забежали в палатку к Ивану и окружили его. Он сидел и смотрел на нас с испуганными глазами, дыхание его было прерывистым.
– Суицид! Мне приснилось, как какой-то мальчик спрыгнул с крыши многоэтажного дома.
– Что ты так разволновался, – спросила Кира, – Это же всего лишь сон.
– Всё бы ничего, только Иван – Предугадыватель. И если сейчас случится какой-нибудь суицид, в мире всё к чёртовой матери полетит в тартарары. Что делать? Где его искать? Ярослав, попробуй связаться с ним.
– Я не могу. Очевидно, он далеко от нас. Мне нужно знать, как он выглядит.
– Но ведь с Маратом и Кирой ты связывался, не зная их, – возразил Иван.
– Кира и Марат – это отдельные экземпляры, на тот момент они уже чувствовали в себе определённый дар, поэтому их "приёмники"уловили посыл Ярика.
Тут подошла Таисия, встала между Иваном и Ярославом и взяла их за руки.
– Ребята, перестаньте спорить. Иван, представь этого мальчика – попросила она и закрыла глаза.
Иван закрыл глаза и попытался представить отрывок из своего сна.
– Ну как? Увидел? – спросила Таисия Ярослава
– Да… – ответил Ярослав – Это было прикольно.
Глава 32
Жил был мальчик по имени Юра. И он очень хотел сделать мир лучше. У него было много разных идей, но его никто не слушал. Постепенно он сам перестал верить в свои идеи. Он хотел помогать людям, но никто в нём не нуждался. Это самое страшное, когда ты хочешь помочь людям, а в твоей помощи никто не нуждается. И ещё по настоящему страшно становится, когда ты действительно можешь кому-то помочь, но в тебя никто не верит и не замечает. И этот мальчик запутался. Он чувствовал себя одиноким и ненужным в этом мире. Постепенно гибкая детская психика нашла свой выход из этой ситуации."Раз меня никто не замечает, когда я хочу помочь людям, то заметят, когда я начну мешать им " – так подумал Юра. И он действительно стал мешать. Мелкие незначительные проступки, маленькая подлость – всё это иногда оборачивалось в катастрофу для других людей. Но зато Юру все заметили. И все возненавидели. Именно так становятся злодеями. Потому что лучше в глазах толпы быть злодеем, которого все боятся, чем незаметным человеком, к которому все равнодушны. Дефицит любви превращает людей и в подонков, и в злодеев, и просто в людей, потерявших веру в себя. Всё это было и у Юры. Но ему от этого не становилось легче.
