подняли его глаза. Девушка, красная от слез, с надеждой смотрела на мистера Уана. — Разве я не твой смысл жизни?! Разве ты не живешь ради меня? Разве ты не согласился взять меня с собой, потому что любишь меня?
Озноб сковал тело мистера Уана. Сердце редко, но с такой силой билось о грудь. Легкие не могли дышать.
— Нет…, — слезы стекали на руки девушки. Прозрачная струя была похожа на обесцвеченную кровь. — Не люблю… Я не люблю… Не могу любить… Могу ли я любить? Могу ли я сродниться с тобой?..
— Можешь! — кричала девушка.
Мистер Уан, ничего не отвечая, смотрел в заплаканные глаза девушки. Ее истерика усиливалась.
— Ты можешь любить! Можешь! Можешь! Ты же человек! Настоящий человек, способный чувствовать! Ты можешь любить! Ты обязан любить! Ты можешь!!!
— Я… человек? — герой не мог посмотреть на свои руки. Он отвел свой взгляд.
— Да!!! Иначе бы я тебя не полюбила!
Любить. Любят ли люди друг друга? Способны ли они чувствовать к себе симпатию? Неужели любовь заслуженно была поставлена на пьедестал, чья тень укрывала собой все остальные эмоции? Ради любви люди бились, развязывали войны и умирали. Но была ли это любовь? Может, за этим красивым словом скрывались совсем иные, корыстные цели?
— А, может, это ты не человек? — вдруг сказал мистер Уан. И эта фраза иглой вонзилась в сердце героя, остановив его.
Девушка перестала рыдать.
— Что? — непонимающе переспросила она.
— Существуешь ли ты? — лицо мистера Уана было одновременно далеким и серьезным. Слезы еще текли, но глаза совсем потеряли тепло и последнюю искру, они глядели вдаль, пытаясь сквозь туман увидеть еле различимый огонек.
— Да… Да! Я же существую! Существую!
Девушка стала трогать свое лицо, руки. Мистер Уан взглянул на свои ноги.
— Если я человек, то получается, все остальные ненастоящие?
— Почему? — девушка совсем ничего не понимала и боязливо отходила от героя.
— Потому что я не чувствую близость к остальным. Если бы все были людьми, я бы любил. Любил бы весь свет, осознавал, что в мире существуют родственные души. Но такого чувства нет…
— Тогда…
— Тогда я не человек? — мистер Уан поднял глаза.
Девушка с ужасом смотрела на героя. Она увидела на лице мистера Уана что-то неживое, ненастоящее и жуткое. Ее руки дрожали, тело сжалось, ноги подкосились. Слезы снова усилились. Девушка поняла все. Все поняла и была до того напугана, что в спешке накинула на себя синее пальто и умчалась прочь из дома, оставив дверь открытой. Мистер Уан продолжал стоять на коленях.
— Тогда все это лишь мое воображение?.. Несуществующий пейзаж, который воплощается перед моими глаза. Всего остального за моей спиной нет. Мира нет. Людей нет. Если я человек, то почему все остальные не являются подобными мне? Мы едины, значит, должны быть во всем похоже. К этому же стремится общество. Стать похожими друг на друга. Потерять исключительность, приобретя индивидуальность. Живя в собственном мире, стать одноразовой маской. Невзрачной, заразной, бесполезной. Если я человек, то кто все остальные? Может, все наоборот?
Мистер Уан оглянулся.
— Сейчас я могу выйти из дома и побежать вслед за ней или войти в комнату и просто лечь в бессилии, или пойти к нему, выслушав еще и его правду… Как много я могу сделать… Сколько путей передо мной открыто… А я зацикливаюсь на одном… И правильны ли мои мысли? Рассуждаю ли я верно, или все сказанное до этого было пустотой? Какой смысл в моих словах? Есть ли вес у этих звуков? Это все лишь пустые размышления… Да…
Мистер Уан замолчал. Внезапная тишина испугала героя. Звон в ушах постепенно разрастался, становился громче. Нужно было говорить. Нужно было!
— Голос. Мне срочно нужно с кем-нибудь поговорить! С кем-нибудь!
Встать было невероятно тяжело. Ноги дрожали. Это казалось почти невозможным. Но мистер Уан встал. Он выбежал из квартиры и пустился вниз. Нет, не за девушкой. А за непонятным стремлением утолить жажду одиночества. Ему нужно было с кем-то поговорить, но это не помогло бы ему избавиться от внутреннего зуда. Вся душа чешется, а дотронуться до нее невозможно… И в течение жизни мистер Уан научился просто не замечать раздражение своих внутренностей, но, встретив того мужчину в сером пальто, встретив девушку, он неожиданно обрел покой. Покой, который исчез так же внезапно, как и появился. И с исчезновением покоя зуд лишь усилился. Что ему нужно делать? Куда ему идти, чтобы вновь вернуть потерянное?
Ветер был морозный, острый, жгучий. Искусственные огни никак не ослепляли глаза, не волновали сердце. Лишь грязный снег под ногами да неприятный ветер заставляли тело дышать. Дышать сквозь отвращение к окружающему миру, дышать сквозь невидимую пленку желания умереть. Да, мистер Уан пока был живой. Но вся его жизнь зависит от того, куда он повернет. Осознав свое существование, он мог теперь все вернуть назад или окунуться в омут, в котором, вероятнее всего, его глупая и разваливающаяся душа исчезнет. Герой знал, куда она побежала. Герой не знал, куда побежит он. Стоя около своего подъезда, мистер Уан оглядывался по сторонам. Внутри послышались шаги спускающегося вниз человека. Человека опасного, злого, который помешает герою сделать свой выбор. Выбор именно его, никого другого.
Улица пуста. Искусственные огни тусклы. Погода облачная. Звезд не видно. Грязный снег скользкий. Ветер освежающий и жгучий. Сердце колотиться быстро. Ноги несут яро. С каждым вздохом становится все больнее. Мистер Уан забыл надеть верхнюю одежду. Но он продолжал бежать. Все тело болело. Вся душа кричала. Но губы только жадно глотали воздух. Даже такой искренний крик не смог потревожить тишину зимней ночи. Окружающий мир был спокоен. С неба не падали ни снег, ни дождь. Ни одной души здесь не было. Ее здесь никогда и не было. Все вокруг было спокойным. А его душа горела. Сердце, как запертый в клетке локомотив, пыхтя и дымя, пыталось разорвать железные прутья и вырваться из грудной клетки, сломав пополам все ребра, не оставив ни следа от легких. Все мысли затуманились. Были лишь тьма, тусклый свет и улица. Где же оркестр? Где музыка? Где звон ушей? Все до того тихо, что, кажется, нереально. Фары машин умиротворенно выключены. Рев двигателей не слышен нигде. Весь город будто бы вымер. Стоило мистеру Уану осознать, что он на самом деле живой, что он человек, который отличается от других, но не отличается от всех, как все вокруг погибло. То общество, которое так подло вонзало лезвия в спину, пропало, уснуло. Тогда где колыбель общества? Где эпицентр этого
