перепаханная им земля выглядела как мирное пастбище, привлекающее травоядных обитателей леса.
Вехент был неповоротлив и не любил гоняться за добычей, поэтому мог месяцами сидеть в норе, хватая еду, которая сама падала ему в пасть. Но, оголодав, развивал невероятную скорость и убойность — как носороги, что водились на юге Манезии. Только вехент был раз в пять больше и в период голода мог нападать даже на тха-охонгов, часто одерживая победу.
— А почему, — тихо спросила принцесса, когда ловушка вехента скрылась за гигантскими папоротниками, — этих вехентов и пауков-лорхов не используют в армии императора? То есть, может и используют, но я видела только охонгов и раньяров…
— Не используют, — подтвердил Тротт. — Хотя на изображениях в местных храмах я видел и всадников на лорхах, и таких вот землероек, и других гигантских инсектоидов, что водятся дальше по континенту. Полагаю, вехентов использовали как таранные орудия. Но сейчас в армии используются только стрекозы и богомолы. Наверное, это как старые и новые модели боевой техники. Одни устаревают, им на смену приходят другие. Старые топлива потребляют больше, а боевые и ходовые качества хуже.
Алина выслушала его молча, хотя раньше забросала бы вопросами, и пошла дальше, на ходу пытаясь подвязать под грудью и стыком крыльев длинную сорочку. Из-за сумок выходило с трудом, но спутница справилась, и Тротт, оторвав взгляд от светлого живота и спины, которых касались кожаные ремни, покачал головой и сказал:
— Натрете кожу.
— Жарко очень, — вздохнула принцесса, но сорочку послушно расправила. Солнце действительно грело нещадно — особенно это ощущалось после горных перелетов.
— Скоро будет легче, — пообещал он, и когда Алина вопросительно посмотрела на него, указал глазами на небо. — Слышите? К вечеру будет дождь. Придется искать такое убежище, чтобы нас не залило.
Она задрала голову и прислушалась — едва слышно прокатился по небесам отзвук далекого грома. А затем повернулась к Максу и окинула его внимательным и очень задумчивым взглядом — он уже ловил такие ее взгляды, ощущавшиеся как мимолетная ласка, словно к щеке прикладывали теплую ладонь. Принцесса посмотрела ему в глаза, нахмурилась решительно — и тут же покраснела, и испуганно отвернулась.
Нетрудно было понять, что она там себе надумала.
Тротт сделал вид, что ничего не заметил. Пусть лучше рвется его спасать — эти ее задумчивость и решимость были куда лучше эмоций, с которыми она смотрела на него во время утреннего инструктажа. Он проговаривал — а она шла рядом и горько кривила пухлые губы, заставляя его отвлекаться, и непонятно было, слышит ли она что-то, запомнит ли что-то.
— Напоминаю основные правила, — говорил он. — Не отходить от меня далеко. Смотреть по сторонам и выполнять все команды без лишних вопросов. Не говорить громко, а лучше вообще не говорить. Беречь воду — здесь нет родников на каждом шагу, а я плохо знаю эту местность, чтобы быть уверенным, что те источники, которые я видел в прошлый раз, не пересохли. Мы находимся в сотнях километров от моря, почва здесь, — он на ходу топнул по земле, и звук получился глухой, — как вы видите, гораздо суше, растительность богаче, и живность отличается большим разнообразием. И инсектоиды здесь водятся. Например, вехент, который будет очень рад, если вы, снова впав в печаль, заглянете к нему на обед…
На язвительность его она тоже не реагировала. Но, как оказалось, все услышала и запомнила, хотя почти целый день прошагала в напряженном, глухом молчании. Без жалоб и просьб об остановках, хотя за время перелетов ее тело уже должно было отвыкнуть от нагрузки на ноги. Только периодически смотрела на Макса — сначала с отчаянием, виной и жалостью, а затем как сейчас — словно окутывая теплом.
Хорошо, что теперь, когда вокруг снова враждебный лес, кишащий врагами и опасными тварями, его эмоции отступили на второй план. Как по щелчку вернулись собранность и хладнокровие, и Тротт опять настроился на окружающее, отмечая и следы животных на почве и растениях, и запахи, и ход зверей по лесу, и редкие отзвуки передвижения инсектоидов. После нескольких часов ходьбы он издалека почуял запах человеческого жилья и обошел увиденную глазами Жреца деревню по большой дуге. Можно было, конечно, оставить Алину в лесу и попытаться пополнить у землепашцев припасы. Но Макс не стал рисковать. Если в чаще высока вероятность не встретить врагов до самой равнины, то у жилья опасность возрастает многократно. Кто знает, не расположился ли там на отдых один из отрядов, направляющихся к лагерю у порталов?
В любом случае, несмотря на обширность местных лесов, на ночлег придется останавливаться, только найдя подходящее убежище, в котором не достанут инсектоиды и не заметят люди. Не разводить огня, обходясь сушеным мясом, кореньями и сухарями, — благо здесь и растительность была побогаче: редко, но попадались фруктовые низкорослые деревья, больше похожие на кустарники, куда чаще — съедобные растения, а грибы так и вовсе на каждом шагу.
Макс подумал — подумал и под удивленным взглядом принцессы стесал себе острый прут и за полчаса, не сбавляя хода, нанизал на него штук тридцать крепеньких грибов, шарообразных и зеленоватых. Есть их можно было и сырыми, но за пару часов до темноты подвялятся на вечерней жаре и станут еще вкуснее.
Увы, небо быстро затянулось тучами, и начал накрапывать дождь, постепенно усиливаясь. Зашумела папоротниковая листва, забарабанили капли по мхам и траве, покатились над лесом раскаты грома. Принцесса, на ходу подняв лицо к падающим с неба струям, ожесточенно потерла его и счастливо вздохнула, улыбаясь. Она, как и Макс, промокла за несколько минут — несмотря на то что они прикрывались крыльями, ливень был такой силы, что по волосам бежала вода, одежда прилипла к телу, — но не останавливалась. И он не останавливался. Потому что нужно было найти убежище.
Увидел он его, когда лес, омываемый теплым ливнем, уже почти погрузился в темноту. Глаза принцессы начали мерцать зеленью, а сама она перестала улыбаться и выглядела очень мокрой и несчастной.
— Летите за мной, — приказал Макс, взмывая в воздух.
Алина остановилась, с надеждой завертела головой и вслед за ним взмахнула крыльями. Тротт подлетел к щели в толстом папоротниковом стволе, которая была расположена на высоте пяти человеческих ростов, прямо над перемычкой сегмента ствола. Схватился за края, протиснулся внутрь и с удовлетворением осмотрел абсолютно сухое и теплое древесное укрытие.
В щель проскользнула и принцесса, сделала пару шагов вбок и обессиленно привалилась к стенке, закрыв глаза.
— Вы молодец, — сказал Тротт, избавляясь от
