большие пальцы вверх и, ехидно улыбаясь, с удовлетворением поздравил бордового от переедания Аонунга.
Едва сцену освободили, а победитель с трудом спустился со сцены, дрожащими руками поддерживая кубок в виде металлического хот-дога, Тарсем вышел к микрофону и произнес пылкую речь, бросая голодные взгляды на раскрепощенную мисс Рию. Он еще раз поздравил учеников с праздником, напомнил, что следующая неделя в школе традиционно — каникулы, и пожелал всем хорошего отдыха. По традиции настало время объявить имена Оло’эйктан и Оло’эйкте вечера. Первым он назвал имя Ло’ака и, под бурные аплодисменты женской половины учащихся, мисс Рия, излишне тесно прижимаясь грудью к телу юноши, водрузила на его голову символическую корону. Потом прозвучало имя Циреи, и парень от восторга забыл обо всем на свете! Ибо по тем же традициям, Король и Королева бала открывали танцевальный вечер, и появлялся хороший шанс на получение первого поцелуя от любимой.
Под бурные возгласы группы поддержки пара спустилась со сцены, и из динамиков зазвучала медленная музыка. Ло’ак, прижав к себе смущенную пристальным вниманием к своей персоне девушку, принялся медленно вести ее в танце, наслаждаясь законной близостью к горячему телу рифовой. Тарсем не выдержал и, протянув руку мисс Рие, присоединился с ней к танцующей паре. Вслед за ним в центр танцпола потянулись остальные парочки. При последних аккордах медляка Ло’ак, разглядывая смущенное личико Циреи, только наклонился, дабы получить заслуженный поцелуй, как жуткий звук рвоты испортил все романтическое настроение. Несчастный Аонунг, согнувшись в три погибели, извергал из себя все, что поглотил во время соревнований. Цирея тут же бросилась к брату, и практически в том же составе, что и пару часов назад, компания учеников вновь «обрадовала» своим присутствием школьную медсестру.
За окном школы уже давно наступил закат, а в пустом корпусе девятого класса уныло сидела за своей партой сгорбленная фигура Короля вечера, он же Оло’эйктан фестиваля. Ло’ак вслушивался в затихающий праздник, отголоски которого со стадиона проникали в окна без стекол, и хандрил. Несмотря на все его планы и невероятные усилия, он так и не смог добиться самого желанного для себя финала вечера — поцелуя рифовой принцессы. А ведь он даже написал для нее песню! И пускай Са’ра, которая послужила подопытным кроликом для его творчества, кривилась, вслушиваясь в скрипучий баритон голоса парня, она была приятно поражена словами песни и оценила его старания фразой «Если бы Нетейам написал бы для меня такое, мои трусики уже болтались бы на его соблазнительной моське». Постукивая пальцами по видавшей виды деревянной поверхности парты, изрисованной и исцарапанной легендарной у многого поколения учеников темой "если ты не голубой, нарисуй вагон другой", парень начал тихо напевать слова своей песни, с удивлением понимая, что его голос вполне сносен, если не слишком повышать голос:
Стальное тело пассажирского удава,
Открыло двери и в проеме вот она,
Улыбка скромная и все, меня не стало,
Сердечко тут же поняло, что все хана!
На сто процентов зацепив мое внимание,
Глазами яркими сверкая как заря,
Ты счастье бирюзового создание.
Цирея, как же я люблю тебя!
На его плечи легли две нежные ладошки, и нос тут же учуял тонкую смесь ароматов фруктов и морского бриза, сводящие его с ума. Улыбка непроизвольно осветила хмурое лицо, а в желтых глазах загорелись звездочки узнавания. В его подрагивающем ушке послышался самый желанный голос на свете, прошептавший:
— Это было великолепно Ло! И я тоже тебя люблю!
Цирея переползла на коленки своего парня и, обхватив его щеки ладонями, уставилась в манящую желтизну его глаз. Не в последнюю очередь благодаря выпитой каве, она совершенно не испытывала привычного смущения, поглаживая большими пальцами гладко выбритые виски. Ло’ак облизнул свои пересохшие губы, не мигая разглядывая манящие пухлые губы подруги. Из его груди раздалось тихое урчание, непривычное даже для него самого. Он подался вперед, и рифовая тут же припала к нему в сладком поцелуе. Сознание паренька тут же утонуло в фейерверках невероятных ощущений от вкуса ее губ. Ведь один поцелуй с любовью гораздо дороже, чем тысячу поцелуев без любви. Счастью ушастика не было предела. С трудом оторвавшись от поцелуя, он с удивлением обнаружил собственный ладони на упругой попке Циреи, которая явно наслаждалась его ласками.
— Слушай, Рея, а что ты сегодня вечером делаешь? Ты не подумай плохого! А если подумаешь: как тебе идея? — спросил Ло’ак Цирею и уткнулся носом в изгиб нежной шеи, вдыхая сводящий с ума аромат девушки.
— Ло. Милый. Ты же понимаешь, что мой брат скорее всего уже очухался, а мать ему строго-настрого велела блюсти мою девичью честь! Вряд
