селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС, последнее поколение антидепрессантов)[253], а для снятия острых приступов тревоги можно использовать бензодиазепины (с осторожностью, потому что они могут вызвать привыкание).
Самая эффективная группа противотревожных препаратов – бензодиазепины (например, знаменитый валиум) – работает, повышая чувствительность рецепторов к гамма-аминомасляной кислоте (ГАМК), снимающей возбуждение и оказывающей успокаивающее действие на центральную нервную систему. Поэтому после препаратов человек расслабляется, становится сонным, медлительным.
Однако особенность ГАМК-рецепторов в том, что при повышенной нагрузке они менее восприимчивы. На этот счет существуют разные теории – то ли рецепторы не рассчитаны на длительный стресс и начинают «ломаться», то ли организм сознательно снижает их чувствительность[254]. Так или иначе, при длительной (от месяца и больше) нагрузке в организме растет толерантность к веществам, активирующим ГАМК-рецепторы. Для достижения тех же результатов нужна все большая и большая доза психоактивных веществ – так возникает зависимость. Если врач выписывает рецепт на бензодиазепины, он обычно объясняет пациенту, что лекарства обладают свойством вызывать зависимость, поэтому нельзя ими злоупотреблять, даже несмотря на всю эффективность: их лучше использовать только как экстренное средство спасения.
Интересно, что по своему действию алкоголь (а точнее, этиловый спирт) крайне похож на бензодиазепины. Он тоже взаимодействует с ГАМК-рецепторами, так же успокаивает в краткосрочной перспективе и так же вызывает зависимость в долгосрочной[255]. Собственно, из-за этого столь распространен такой бытовой способ «лечения» подобных расстройств, как «пропустить стаканчик-другой». Правда, этот метод быстро заводит пациентов в ловушку – без поддержки СИОЗС или других антидепрессантов долговременных позитивных результатов получить не удастся. Из-за этого алкогольная зависимость часто встречается вместе с тревожными расстройствами или любыми другими психическими заболеваниями, сопровождающимися тревогой[256]. В связи с этим некоторые ученые (например, Эрнест Курц, историк, посвятивший свою жизнь изучению общества «Анонимные алкоголики») предлагают вообще отказаться от концепции «алкоголизма» как отдельной болезни[257].
Хорошо проявляет себя и психотерапия[258], причем, как и в случае депрессии, предпочтение отдается когнитивно-поведенческой терапии, как самой надежной[259] (подробности в главе 2). Нет принципиального различия в эффективности между личными встречами и онлайн-консультациями, которые приобрели популярность в ходе коронавирусной пандемии. Этот факт проверялся в исследовании среди больных ГТР, но с большой вероятностью его результаты справедливы для других тревожных расстройств, а также депрессии.
При паническом расстройстве, помимо когнитивно-поведенческой терапии (КПТ), работает панико-ориентированная психодинамическая психотерапия (ПОПП) – она показала эффективность в одном рандомизированном контролируемом исследовании[260].
В случае ПТСР также используются такие лекарственные средства, как СИОЗС или другие антидепрессанты, бензодиазепины от тревоги, в некоторых случаях – нормотимики и антипсихотики второго поколения (оланзапин, кветиапин, рисперидон). Из психотерапии хорошие результаты дает КПТ, а также десенсибилизация и переработка движением глаз (ДПДГ). Последнее звучит странно и представляет собой что-то вроде ускоренной утилизации неприятных воспоминаний с помощью направленного движения глаз (которое, видимо, активизирует какие-то нейронные цепи и каким-то образом перезапускает процессы в психике). До сих пор не очень понятно, как этот способ работает (выглядит скорее как успокаивающий ритуал, и некоторые психиатры и психотерапевты относятся к ДПДГ скептически), но он реально помогает лечить ПТСР[261].
Резюме
● Страх – продукт эволюции, он повышает наши шансы на выживание. Но иногда тревога начинает подчинять себе нашу жизнь. Порой это связано чисто с нейробиологическими «багами», а порой – с тем, что «окультуренные страхи» накладываются на старые биологические механизмы.
● Нейробиологи объясняют тревожные расстройства дисфункцией миндалевидного тела (амигдалы) – этот участок мозга отвечает за процессы, связанные с реакцией на страх. Три самых распространенных тревожных расстройства – генерализованное, паническое и социальная фобия.
● Симптомы генерализованного тревожного расстройства заметно пересекаются с симптомами депрессии. Общая тревожность сочетается с повышенной утомляемостью и плохой концентрацией, а также с нарушением сна и физическими симптомами.
● Паническое расстройство вызывает больше всего неприятных физических симптомов. Возможно, это связано с тем, что в момент панической атаки мы слишком остро воспринимаем нормальные физические процессы, такие как дыхание и сердцебиение.
● Социофобия – не интроверсия и не просто застенчивость, это настоящее заболевание, а агорафобия – не только боязнь открытых пространств..
● Тревожные расстройства в основном лечатся антидепрессантами, транквилизаторами и когнитивно-поведенческой терапией. «Интуитивные» попытки притупить тревожность бокальчиком спиртного часто приводят к возникновению алкогольной зависимости.
Глава 5
Под защитой ритуала: что такое обсессивно-компульсивное расстройство
Когда они выходили, Тамара топнула правой ногой по коврику, потерла правый крючок на ключнице, взяла ключ, захлопнула дверь, заперла ее и три раза проверила дверь одной рукой, держа в другой телефон с включенной камерой – для верности. «Опять!» – закатил глаза Олег. «Хочешь, чтоб нас ограбили?» – возмутилась Тамара. Сын открыл было рот, но молча покачал головой и побежал вниз по лестнице. В магазине Тамаре снова стало тревожно, и она несколько раз просмотрела видеозапись на телефоне, чтобы убедиться, что дверь точно закрыта. Она понимала, что за ее объяснением стоит что-то еще, хотя и не могла признаться в этом вслух. Ее охватывало чувство напряжения, когда она не перепроверяла дверной замок. Было ощущение, что без этого случится что-то плохое. То же самое могло произойти, если не стирать одежду после каждого выхода на улицу. Бывали дни, когда Тамара наталкивалась в интернете на плохие новости, и тогда ей приходилось снова все перестирывать. Но тут Олег взбунтовался. «Ты хочешь, чтобы я в линялых тряпках в школу ходил? – кричал он. – Чтоб весь класс с меня кринж ловил?»
Тамара пробовала перестирывать его одежду тайно, когда Олег засыпал. Руками, потому что машинка шумела. Потом ей надоело, и она предложила сыну выбирать – либо он стирает вместе с ней, либо лишается карманных денег. Олег начал прятать бóльшую часть одежды у друзей и переодеваться в школе, оставив дома то, что было не жалко выкинуть.
Иногда он пытался объяснить матери нелогичность ее действий: «Мам, ну люди же не стирают шмотки сто раз на дню. И ничего, плесенью не зарастают. А Петровы из 46-й вообще дверь не запирают. Никогда. Да и не закрывают толком, я сто раз видел. И что, обокрал их кто-нибудь? Чего ты столько сил на бессмыслицу тратишь?» Тамара не могла объяснить, каково это – когда ты не можешь избавиться от мыслей, что беда близко и надо ее предотвратить. Когда они приходят в голову снова и снова. Лучше ему про это не знать.
Однажды Олег вернулся из школы непривычно серьезным. «Знаешь, мам, у нас в классе новенькая, Лена. Интересная очень, комиксы рисует. И она как ты – только
